В эти же дни на юге Потемкин приказал привести войска в боевую готовность. А тут еще австрийский фельдмаршал принц Кобург попытался атаковать турок и потерпел серьезную неудачу (большие потери в людях и в артиллерии). Неумелые действия Кобурга ободрили противника. Резкий отзыв о нем Потемкина в письме к Безбородко вполне справедлив: в сложившейся обстановке крайне важно было не давать туркам ни малейшей возможности воспрянуть духом. Верный союзническим обязательствам, Потемкин приказал корпусу Суворова подвинуться ближе к австрийцам и в случае необходимости придти к ним на помощь. Специальным ордером главнокомандующий предупредил своего любимца не начинать самим военных действий. Он не хотел упустить ни малейшего шанса заключить мир и продолжал переговоры. К верховному везиру был послан опытный дипломат С. Л. Лошкарев с точными инструкциями и условиями мира. Одновременно с посылкой Лошкарева, Потемкин приказал подготовить к взрыву занятые русскими войсками турецкие крепости. В случае вынужденного отхода наших войск противник не смог бы в течение длительного времени опереться на линию крепостей и был бы более уязвим при продолжении военных действий. Напряжение нарастает. К Бендерам стягиваются русские полки. 24 июня следует директива Потемкина флоту — найти неприятеля и сразиться. Суворов сообщает о беспокойстве Кобурга, по сведениям которого армия верховного везира вот-вот переправится через Дунай и атакует австрийцев. Ходят слухи о движении крупных сил противника на Кубани. Кубанскому и Кавказскому корпусам посланы ордера главнокомандующего — быть в готовности. 28 июня Лошкарев получает указание: потребовать у верховного везира окончательного ответа и в случае отказа немедленно уезжать. И тут приходит первая радостная весть: 22 июня адмирал В. Я. Чичагов в упорном сражении разбил шведский флот при попытке его прорваться из Выборгского залива, где он был заперт еще с конца мая. Словно не желая отставать от своих товарищей на Балтике, моряки-черноморцы 8 июля атаковали турецкий флот в Керченском проливе. Новый командующий эскадрой Ушаков действовал блестяще. Сильный турецкий флот бежал.
Переговоры возобновляются. Снова кажется, что вот-вот Порта войдет на мир. Потемкин обращает внимание везира на разгром шведов и победу Ушакова. Он требует не трогать австрийцев, иначе его армия должна будет вступить в дело. Положение очень запутанное, ибо в эти самые дни в Рейхенбахе собирается конгресс, на котором Пруссия и Англия буквально выкручивают руки австрийцам, принуждая их разорвать союз с Россией.
В конце июня Кобург снова просит о помощи: по верным сведениям армия везира переправляется через Дунай. И снова по ордеру главнокомандующего суворовский корпус выступает в поход и подвигается к Бухаресту. Расчет Потемкина верен: везир несколько раз подумает, прежде чем атаковать австрийцев. Грозный «Топал-паша» в любую минуту готов прийти на помощь союзникам.
Истосковавшийся по настоящему делу Суворов горит желанием сразиться. Письма его Потемкину полны оптимизма: «...Нижайше благодарю Вашу Светлость за милостивое письмо сего от 23-го ч. Здесь мы сыты, здоровы и всего у нас довольно... Ленивая турецкая переправа за бурями на Дунае и небольшой охотой визиря. Милостивый Государь! Боже, благослави предприятия Ваши» (27 VII. 1790 г.)
Суворов уже обо всем договорился с Кобургом, который готов выполнять все указания «своего великого друга». Но обстановка в который раз за последнее время резко изменилась.
«Сейчас получил я из Вены курьера, чрез которого уведомлен о заключенном договоре с королем прусским. Мир положен с Портою на условии все завоевания Порте возвратить, Венский двор согласился; неизвестно, останется ли в действии наш трактат о вспоможении нам корпусом 30 тысяч. Теперь крайне нужно не терять людей для союзника, который уже помирился...» [135]
И, как всегда, к ордеру приложено личное письмо: «Вот, мой милостивый друг, австрийцы кончили. Пруссаки домогаются, чтоб и вспомогательного нам корпуса не давать, да я думаю и успеют. Слышно, что букарестскому [корпусу] будет повеление иттить во свояси; что курьер приедет, то Вы в свое место» [136].
Главнокомандующего очень тревожит положение корпуса, далеко выдвинутого вперед. «Генерала Графа Суворова я отрядил в подкрепление австрийцев к Букарешту, доносит он Екатерине 2 августа.— Но теперь необходимо его оттуда взять должно, ибо, что копилось противу союзников, обратится уже на него одного, и он, будучи отрезан браиловским и силистрийским неприятелем, не в состоянии возвратиться без большой потери» [137].