Посторожишь моего сторожа?

Оборачиваясь боязливо на Митю (он поплелся за ними на расстоянии десяти метров), Мария почти тащила за собой Катю. Обе спотыкались, из-за зонта и пелены дождя многого не видя, сбивались то и дело на грязи и натыкались на могилы и оседавшие деревянные кресты с влажными и заржавевшими табличками на них.

— Бедная тетя Жаннетт, — шептала тем временем Мария. — Быть похороненной в такой день — не лучшая участь.

— Зато уже не жарко.

— О, это потрясающе. Знаешь что?.. Я была удивлена, узнав, что Альберт вернулся домой.

— Чем он занимается сейчас?

— По-прежнему работает в криминальной полиции. В отделе по расследованию этих… особо тяжких преступлений.

— Он рассказывал?..

— Что?

— Ну, об аннексии, — ответила, наклоняясь к ней, Катя. — Он говорил что-то об этом?

— Нет… А зачем?

— Я была, смотрела, как голосуют. В зале были партийные, они смотрели, кто голосует и как. Было открытое голосование. Митя был в ярости. Он постоянно толкует о войне.

— Что? О войне?

— О том, что начнется война. Неужели мы… действительно будем воевать?

— Дитер тоже твердит о войне, — перебила ее Мария. — Он напуган. Деньги не смогут спасти нас.

Катя высвободила руку. Старшая сестра остановилась.

— Ты можешь сказать мне честно?.. Ты уверена, что это был несчастный случай?

Мария странно повела плечами и отвернулась.

— Он объяснил тебе, что произошло?

— Нет.

— Его жена странным образом погибла, оставила ему огромное наследство — и он никак это не объяснил?

— Это не мое дело, — сухо ответила Мария. — А ты должна радоваться за меня. Через полгода мы поженимся и уедем в путешествие. У нас скоро будет новая машина. Катя… она умерла! Мне ее не жалко. Я не хочу больше об этом говорить.

— А если он убил ее?

— А если и убил, то что? — воскликнула Мария. — В этом мире вечно кто-то кого-то убивает. Причем более бессмысленно.

Катя прислонилась к мокрой серой ограде. Откинув назад голову, словно задыхаясь, Мария ждала, вернется ли Катя под ее зонт; и наконец, с досадой, побежала между могил к показавшимся далее распахнутым воротам.

— Я с ними не поеду, — заявил догнавший их Митя.

— Да пожалуйста! — сказала Катя.

Стало очень холодно, и, желая почувствовать себя в безопасности, она сильнее прижалась к ограде. Но и она была холодной и внушала страх.

Несколькими днями позже Мария написала ей письмо, в котором интересовалась, не откажется ли она, Катя, от ее помощи в подготовке свадьбы. Мария, на самом деле, считала, что со свадьбой лучше подождать, выждать положенный срок траура по тете, но готова была и простить спешку просто из любви к сестре. Почему-то обижаясь на нее, Катя ответила, что ни в чем не нуждается и помощи не хочет, тем более если помощь эта будет оказываться на сомнительные деньги.

Не получив ожидаемого поощрения, Мария все же послала к торжеству сотню белых роз и фату с жемчугом, купленную в здешнем магазине для новобрачных. И розы, и фата возвратились к ней даже без записки. Мария за этим не отступила и приехала к сестре сама, вечером перед ее свадьбой, желая застать ее в одиночестве.

— Не понимаю, чего ты все дуешься, — сказала она Кате, когда та впустила ее. — Я хочу, чтобы моя сестра была красивой невестой, хоть бы и с таким женихом. Если ты считаешь, что поступаешь правильно… разве могу я тебе советовать?

— Стоит тебе начать советовать, как ты сразу становишься похожей на тетю Жаннетт, — отрезала Катя. — Стоит вам захотеть советовать — и вы начинаете почти командовать. Я, кстати, за тобой раньше этого не замечала.

— Да, ты думала, только ты можешь быть такой. Ну, к делу! — уже весело заговорила Мария. — Не знаю, в чем ты собираешься венчаться, но подозреваю, что в каком-нибудь старье. Нет, ни за что! Я привезла тебе кремовый костюм.

— Платье?

— Нет, костюм, — терпеливо ответила Мария. — И если ты не хочешь фату — а к этому костюму она и не пойдет, — то наденешь шляпку. Я ее тоже привезла.

Она была довольна, показывая купленное.

— Я не возьму, прости, Мари. Я не могу.

— Что? Почему? Ты… ты меня нарочно обижаешь?

— Я не обижаю. Это куплено на деньги Дитера, я знаю.

— Я купила это на свои деньги, — заявила Мария. — Я копила и решила…

— Вот же ты врушка!

— Нет, я… я хочу, как лучше. Это все на мои деньги. Не обижай меня, пожалуйста. Ну, Катя…

Поддавшись порыву, Мария обняла ее.

— Тем более я уезжаю завтра, — добавила она. — Дитер уехал, ему нужно быть на работе. И вы тоже уезжаете после свадьбы. Я не хочу, чтобы мы расставались врагами. Дитер и этот твой, Митя, могут собачиться, сколько хотят, а нам с тобой делить все равно нечего.

Отпустив ее плечи, Мария сняла шляпу, бросила ее на стул в прихожей, наклонилась, чтобы снять высокие ботинки. Смотревшей на нее сверху Кате хотелось наклониться вместе с ней и поцеловать ее; но она стала распускать неудобно собранные волосы Марии, распределяя их ровно по плечам каштановыми волнами.

Как в детстве, когда зимой часто не топили, они легли вместе в постель, укрылись и, чувствуя тепло друг друга, засыпали. Проснувшись ближе к рассвету, Мария заметила, что сестра лежит, прижавшись щекой к ее плечу, с открытыми глазами и с сердитым выражением.