Посторожишь моего сторожа?

В течение четырех суток он не связывался с Марией, жил в отеле, что оплачивала партия, и навязывался знакомым из Минги, что словно с лица его читали, зачем он приехал в В. Многие благоразумно его встречали. Состоялось несколько невинных, если смотреть со стороны, диалогов о возможном присоединении В. к партийной империи. Бежавшие из Минги либо разочаровались в политике ближайшего соседа, либо соскучились по родине, но боялись вернуться. В своем прощении они сомневались, но не отказывались от возможного (если партия окажется в В.) союза. Альберт чувствовал себя глупо, а порой и омерзительно.

В пятый вечер в его номер позвонили и доложили, что к нему пришла его «бывшая коллега». Ею оказалась его сестра Марта. Она с порога бросилась ему на шею и заплакала.

— Боже, Мисмис, ты пришла?.. Ты с ума сошла!

— Не верю, что партии есть какое-то дело до меня. — Она вытирала слезы и всхлипывала. — Ты очень изменился, Бертель. Зачем ты приехал?

— Это долгая история. Раздевайся. Вот вешалка, снимай пальто.

Слушая его, Мисмис критично осматривала его номер — должно быть, искала прослушку. Перебив себя, Альберт заметил, что она прекрасно выглядит: сестра благородно осветлила волосы и носила модную по-американски короткую стрижку, носила дорогой, в полосочку, белый костюм и лакированные французские туфли.

— Я вышла замуж за газетного бизнесмена, — с легкой улыбкой призналась Мисмис.

— А он знает, что ты не развелась с прошлым мужем?

— Знает, не беспокойся. Он либерал и умный человек, и ненавидит партию. Он знает, что мой первый муж — преступник. Он… — Она закусила нижнюю губу. — Ты знаешь, что с моим… моим сыном?

— Он с твоим мужем. Большего не знаю. Германн меня уволил… Честно, ты не виновата, я не сожалею о том, что сделал.

С облегчением Мисмис его обняла.

— Тебе хорошо, Мисмис? Ты в порядке?

— Я скучала, — прошептала она. — Я очень боялась за тебя… Бертель, хочешь, я упрошу мужа помочь тебе? Не возвращайся к партии. Это плохо кончится! Бертель, послушай меня, пожалуйста!

— Нет, Мисмис, мне нечего бояться. Это тебе нужно бояться. Партия скоро будет здесь.

Она отпустила его плечи и уставилась на кончик его шарфа.

— Не верю. Этого не может быть, Бертель. Они не посмеют… войти в независимую страну.

— Они не считают эту страну независимой.

— В. никогда не сдастся партии. Мы будем сопротивляться. Партия здесь не нужна.

— Я должен был предупредить тебя. Прости, Мисмис. Я должен был сказать тебе это. Правда в том, что партия сметает все и получает все, что хочет.

Она отступила на шаг и с разочарованием спросила:

— Поэтому ты помогаешь им — потому, что они получают все… даже тебя? После всего, что они сделали с нашей семьей? Они убили нашу мать и отобрали у нас наше наследство!

Не скрывая боли, Мисмис села близ открытого окна. В волосах ее запутался свет уличного фонаря. Он боялся приблизиться к ней, боялся, что Мисмис, с которой его связывало множество воспоминаний, мест и былых разговоров, — что она в мгновение оттолкнет его навсегда.

— Пожалуйста… — начала она еле слышно, — объясни мне, зачем… Мы можем помочь тебе. Мы можем… вытащить тебя. Только… скажи, что они сделали, чем они держат тебя.

— Ты помнишь, как Красная Армия вошла в Мингу?

— Что? О чем ты?

— Это было почти двадцать лет назад, мы были детьми.

Она неуверенно кашлянула.

— Это было в войну… Не понимаю, Бертель. Ты ненавидишь Красную Армию — и что?

— Ты помнишь человека… коммуниста, что жил у нас? С нами.

— Не понимаю, — решительно перебила сестра. — Почему я должна это помнить? Мне было… шесть лет? Семь? Зачем нам вспоминать, что было тогда?

— Ты помнишь это. Тот человек изнасиловал нашу мать.

Она сжалась в страхе, ее голова задрожала.

— Нет, Бертель, нет…

— Ты помнишь это так же хорошо, как и я.

— И что с того? — воскликнула она охрипшим голосом. — Это прошло, это было так давно, очень давно! Остановись, умоляю тебя! Это плохо кончится…

— Партия нашла его. По моей просьбе. Мы можем сделать с ним все, что захотим. Мы можем убить его, если захотим. Можем попросить пытать его или насиловать. Все, что нам захочется.

Марта встала, держась за спинку кресла. Ее белый костюм, казалось, резко потемнел.

— Бертель… пожалуйста, это… безумие. Пожалуйста, ты… отпусти это. Ты зашел слишком далеко. Они тянут тебя за ниточки, они знают, как манипулировать тобой, а ты позволяешь. Они играют на твоих страхах… Отпусти это.

— Я не могу. Я слишком помню это. Он должен понести наказание.

— Бертель, остановись!

И она начала бессвязно рассказывать, как новые и новые взаимные договоренности связывают его с партией, как он запутывается, как вовлекается без возможности отказаться…

— Ты права во всем. Твой муж раньше тебя рассказывал, как партия привлекает к себе. Нас не нужно запугивать и заставлять: мы сами согласимся на любое в обмен на желаемое.

— Страшно слышать это от тебя, — прошептала Мисмис.