Посторожишь моего сторожа?

Занятый учебой больше, чем собой, Альберт был оскорблен.

— А чего ты хочешь? — резко спросил он. — Как сейчас — по подворотням шляться? Вольешься в преступную шайку, сначала ограбишь кого-то, после — зарежешь в пьяной драке. Этим все и кончается. А честным людям потом с тобой разбираться.

— Тебе, что ли, разбираться?

— А, может, и мне?

— Ты слишком строг, — перебила брата Мисмис. — Тем более тебе должно быть все равно, чего хочет Альбрехт.

— Я забочусь в том числе о семье.

С усмешкой Марта ответила:

— Бертель, это слишком, прости меня, пожалуйста. Твое желание контролировать все на свете не должно касаться нас.

— А какого мне будет знать, что мой родственник — преступник, которому гильотина — мать родная? Придется мне за него краснеть на рабочем месте. Мне, кстати, обещают хорошее место, — добавил он с улыбкой, чтобы отвлечь мать, что забеспокоилась от их разговора. — Если все пойдет, как я рассчитываю, я получу место в прокуратуре… постоянное, если хорошо сдам все экзамены. Тут важна дисциплина.

— О, а отец хотел, чтобы ты стал юристом партии, — ответила Лина невесело. — Но, признаюсь, я на твоей стороне. Я рассчитывала, что ты станешь следователем… Ты хочешь быть прокурором?

— Да, — ответил он, — у меня повышенное чувство справедливости.

Мисмис тихо рассмеялась, явно сомневаясь в заявленном.

— Знаешь, мама, не будь Мисмис ленивой, я бы посоветовал и ей поступить в университет, может быть, тоже на юридический.

— Вот еще, — фыркнула та, — работать должны мужчины. Я не собираюсь этим заниматься.

— Неужели? — зачем-то спросил кузен Альбрехт.

Взглянув на него быстро, Марта покраснела.

— Да… это мое мнение, — прошептала она.

— Мисмис помогает в партийном штабе, — сухо сказала мать, — это позволяет ей зарабатывать себе на приятные мелочи. К сожалению, мы с отцом не можем обеспечивать ее, как раньше.

— И что же ты делаешь? — с иронией спросил Альберт.

— А что?.. — Марта отвернулась. — Принимаю письма всякие, отвечаю на звонки и завариваю кофе…

— И тебе это не нравится?

— Нет. Я не люблю работать. Я уже сказала, Бертель.

— Значит, вы с Альбрехтом похожи.

В словах его было столько неосознанной злости, что Марта изумленно оглянулась на него. После она встала и, переглянувшись с покрасневшим Альбрехтом, вышла из гостиной.

— Ты разозлил ее, — с укоризной сказала Лина, — незачем спрашивать ее о работе.

— Вы, мама, — возвратившись к саркастическому «вы», сказал Альберт, — вы вырастили лентяйку. Ах, простите, вы вырастили довоенную барышню, которая только и должна, что бренчать на пианино и служить украшением гостиной. Вы вырастили абсолютно бесполезное…

— Ты считаешь, современная девушка обязана убить свою юность на работе? — обиженно спросила мать.

— А чем девушка лучше меня? Почему юноша должен убить юность на учебе и работе?

— Девушка оставляет красоту и юность, рожая детей, — отрезала мать. — Кажется, ты пока не научился рожать детей. Как только мужчины научатся рожать и выкармливать, мы станем равными.

То был умный ответ, и Альберт не сразу нашел, что ответить. Поначалу он хотел сказать, что нынче не всякая особа женского пола рожает детей, но мать была старой закалки и, возможно, не слышала о современных бездетных девушках.

— Но ты сказала, что вы не справляетесь с содержанием Мисмис, — сказал он потом. — Можно не любить работать, но работать — чтобы прокормить себя.

— Мы с твоим отцом хотим, чтобы она вышла замуж.

Неуверенно он посмотрел на Альбрехта — тот был неприятно поражен этой новостью и не сумел скрыть дрожь в руках.

— Как — замуж? — спросил Альберт. — Сейчас? Она только гимназию закончила — и уже замуж?

— Нет, не сейчас… конечно. Но в ближайшее время. Человек уже есть, милый, честный, из хорошей семьи. Немного тебя младше. У них хорошие отношения, и я уверена, что он любит ее. И она его тоже. Мы вас познакомим. Человек прекрасный. Сейчас она не готова, мы ее не торопим, это ей кажется, что мы ее заставляем… Разве заставляем? Но нельзя по глупости отказываться… Я только не хочу, чтобы она спешила, чтобы она все по глупости своей натворила, а потом жалела… Ей нужно время.

Говоря так, она внимательно смотрела на Альбрехта. Он как-то съежился, а затем, чтобы избежать этого, встал и извинился. Как только он вышел (конечно, потому что заболела голова), Лина сказала:

— Я просила тебя не привозить его к нам.

— Я не мог его не взять, — ответил Альберт, — он несовершеннолетний, я за него отвечаю.

— Не стоит оставлять их вместе. Не притворяйся, что ничего не замечаешь. Мисмис… плакала без него. Я слышала ночами, как она зовет его по имени во сне. Я вставала и шла к ней, чтобы проверить, ей было плохо, она так тяжело засыпала… и она звала его.

В горле у него пересохло; он чуть слышно спросил:

— А если это любовь?