Постмортем

— Да просто хотел, так сказать, выяснить общий курс. С королевой мы или нет.

— Да знаешь… — погрустнел магистр. — С одной стороны мы, конечно, по-прежнему с королевой. Но с другой — мы теперь сами по себе.

Глава 31

Тальф стоял на высокой табуретке.

В одной руке он держал банку с бурым порошком, похожим на высохшую землю, а в другой — фонарь, свет которого освещал внизу что-то похожее на разрытую клумбу: какие-то комья, куски, лоскуты, наросты и выросты.

А кроме этого фонарь во все стороны не освещал вообще ничего — Тальфа вместе с сидящим на плече Клаусом окружала сплошная гулкая темнота. В отдалении что-то звонко капало.

— А теперь… — Тальф занёс банку с порошком над “клумбой”. — Осторожненько…

— А ты точно всё отмерил? — беспокоился крыс.

— Точно! — от напряжения магистр мог говорить только шёпотом. — Так… Заново. Осторо…

— Рука не дрогнет?

Это под потолком подхватило и понесло вдаль: “ать… ать… ать…”

— Ты можешь не мешать? — прошипел Тальф и приготовился в третий раз — склонился над клумбой с вытянутой рукой, в которой жирно поблескивал бок банки. — Так! А теперь мы совсем немно… — табуретка покачнулась, магистр пошатнулся вместе с ней, но секунду спустя восстановил равновесие.

— Фу ты!.. — фырчал перепуганный Клаус. — Было б сердце — разовалось бы. Как там?

Тальф взглянул на банку. Она была почти пуста.

— Ой.

— Ой?!

Вместо ответа Тальф спрыгнул с табуретки и припустил к выходу, бросая и лампу и банку с порошком. Юноша летел вперёд, захлёбываясь и чувствуя загривком, как во тьме начинает ворочаться что-то большое, скользкое и агрессивное.

На плече подбрасывало Клауса, который вцепился в ткань накидки всеми лапами и зубами, причём, последнее не мешало ему шепеляво площадно ругать всех на свете колдунов с их проклятыми придумками, чтоб им пусто было.

Времени было мало, но Тальф, подгоняемый ужасом, всё-таки успел.

В тот момент, когда за его спиной зажглось багровое пламя и два зелёных глаза, магистр выбежал из зала, захлопнул тяжеленную дверь, обитую железом, и уронил в пазы стальной засов.

Мгновением спустя подземелье вздрогнуло, и металл двери моментально раскалился, нагретый тугой струёй пламени.

Едва юноша позволил себе выдохнуть (это был о-очень долгий выдох), как его сердце снова чуть не выскочило из груди — на него смотрел Кассиан.

Его глаза ещё не достигли размера чайных блюдцев, но вовсю к ним приближались.

— Это… — ткнул он пальцем на дверь. — Это что?

Тальф заслонил её своим тщедушным телом:

— Ничего!

— Ладно… — похоже, Кассиан решил, что будет проще, если ему не будет известна вся правда. — А это ничего не разнесёт Мрачный замок?

— Нет-нет, что вы, — торопливо принялся убеждать его юноша. — Оно скоро успокоится. И стены подземелья крепкие. Нам ничего не грозит. Правда, — он закончил тираду лучезарной улыбкой во все тридцать два зуба.

— Как скажешь… Я хотел поговорить с тобой о переводе книги. Найдётся время?

— Да, конечно, — с облегчением вздохнул Тальф. — Я как раз неплохо продвинулся. Идёмте, я покажу.

Выбравшись на свет из неприметного хода в замковой стене, магистр и ректор зашагали к замку через двор, где кипела напряжённая работа — одни колдуны таскали лошадиные туши, другие обновляли печати и воскуривали необходимые травы, а третьи читали заклинания.

— Тут людно, — в этой фразе Кассиана скрывался намёк на незаданный вопрос.

— Ага. Люди сами пришли, попросили работу.

Ректор неопределённо хмыкнул:

— Рад видеть, рад видеть…

— Что именно?

— То, что Ковенанту начали доверять. Вы произвели на жителей Ямы неплохое впечатление. Правда, попутно вы довели генерала Росса до белого каления, — посмеялся волшебник, — но это можно считать дополнительным плюсом.

— Стараюсь, — пожал плечами Тальф, не зная, что ещё можно ответить. — А как её величество?..

Министр заулыбался:

— Ставит вас в пример. Говорит, вы — единственный, кто не подлизывается и от кого она видит отдачу. Уверен, скоро ваши отношения пойдут на лад.

— Хотелось бы, — помрачнел юноша. — Хотелось бы… А деньги?

— С этим пока туго, — поморщился колдун. — Армия сожрала всю казну и просит ещё. Но я обещал что-нибудь придумать — и обязательно придумаю.

В покоях магистра было прохладно. Тальф с Кассианом склонились над книгой, а Клаус уселся прямо на неё и принялся выкусывать себе что-то в шерсти задней лапы.

— Имя Грушт показалось мне знакомым. Вот видите, — ректор ткнул в символы, написанные одними из первых. — Я покопался в библиотеке, повспоминал и оказалось, что действительно его слышал.

— И кто это? — Тальф превратился в слух.

— Древний учёный, который работал задолго до Карла Славного. Собственно, работал он веков за десять до нас, когда на месте Гримхейма была деревня полудиких охотников. И изучал он очень интересный вопрос… — Кассиан замолчал, явно желая произвести впечатление на собеседника и вынудить его спросить:

— Какой? Какой вопрос он изучал?

— Ни много ни мало, Темнейшего. И в некоторых источниках есть упоминания, что он даже говорил с ним лично.

Тальф приподнял бровь:

— Неужели?