Постижение смысла

Метафизический бытийный вопрос, который движет метафизическое мышление также и как вопрос, собственно, уже не задаваемый вопрос, есть его «метода». Оно удерживает себя благодаря такому виду и способу подхода в представлении суще-бытующего в свете суще-бытности, которая всякий раз подразумевает одновременно «категориальную» сущность и «действительную» причину и «основу» суще-бытующего в целом. Исторически можно «с-читать», прибегнув к вопрошанию, метафизические основоположения ее внятно и определенно названного «метода» с ὑπόθεσις Платона и с διαλέγεσθαι; с ἐπαγωγή Аристотеля; с mathesis universalis Декарта; с трансцендентальной и спекулятивно-практической систематики Канта; с «диалектики» Гегеля. Несмотря на это, мы таким образом не видим пред собой собственно подхода; последний заключается в том, чтобы не все лады и всячески идти от сущее-бытующего и прочь от него, к бытию, но, проходя мимо него и промахиваясь мимо него (в аспекте его истины), возвращаться в мысли к суще-бытующему – так, как суще-бытующее повсюду прежде выделяется-отличается как «действительное» – в чем и усматривается действительность и в кругу каковой предпочитается видеть действительное. Этот подход метафизики вовсе нельзя постичь метафизически-исторически, но можно мыслить только сообразно истории пра-бытия – как тот род и вид, каким суще-бытность промеряется и поддерживается в устойчивом виде как структура суще-бытующего. При этом уже заранее помыслено – в той манере, в какой «мышление» (представление сущее-бытующего как такового, исходя из суще-бытности) о самом бытии превалирует и переводится-переносится в свою сущность, хотя метафизика полагает, что суще-бытующее, которое мыслит (человек), противостоит для себя суще-бытующему в целом и само по себе разузнает его причины и качества-состояния. Но даже если метафизика и включает-вбирает это «мыслящее» суще-бытующее (человека) тоже в свое объяснение Целого (как некий вид живого существа, как некоторый вид «духа», как «конечное сознание» и тому подобное), то метафизике по сущности своей никогда не удается познать принадлежность того, что спрашивает бытийный вопрос, к сущности самого бытия из сущения пра-бытия и сделать такое познание основополагающим познанием. Но поскольку мышление, сообразное истории пра-бытия, способно понять подход метафизики и, тем самым, ее самую внутреннюю-глубинную подвижность, это мышление мыслит метафизику снова в ее более изначальном виде-образе. Оттуда мы и получаем тогда указание, что – мысля в соответствии с историей пра-бытия – метафизика в ее методе и подходе только и становится существенной, хочу сказать: ее Содержательное вновь вбирается-включается в фугу принадлежности «мышления» к бытию.