Пост-капитан

— Всё прошло неплохо. Теперь, когда у меня было немножко времени ещё раз обдумать разговор, я полагаю, что совсем даже неплохо. Думаю, мне всё-таки дадут повышение или корабль — одно из двух. Если меня произведут в пост-капитаны, всегда есть возможность со временем получить корабль или временное командование. А если просто дадут шлюп — что ж, и это дело.

— Что значит — временное командование?

— Когда пост-капитан болен или просто хочет на какое-то время сойти на берег — часто бывает, что они становятся пэрами или заседают в парламенте — на судно на это время назначается другой пост-капитан из сидящих на половинном жалованье. Рассказать тебе всё с самого начала?

— Да, пожалуйста.

— Началось всё чудесно. Первый Лорд сказал, что он очень рад меня видеть. Ни один Первый Лорд до этого не был рад меня видеть — или, по крайней мере, они это очень хорошо скрывали... там в кофейнике ещё остался кофе, Стивен?

— Нет. Но ты можешь выпить пива — почти два часа.

— Ну, началось всё прекрасно, но потом повернулось — хуже не придумаешь: он сделал грустное лицо и сказал — жаль, что я явился так поздно, он был бы рад что-нибудь сделать для меня. У меня сердце упало, когда разговор зашёл о береговой обороне и службе вербовки, и я понял, что нужно срочно его отвернуть в сторону, пока он не сделал прямого предложения.

— Почему?

— О, отказываться никак нельзя. Если ты не примешь корабль, который тебе почему-то не подходит — скажем, он на вест-индской базе, а тебе не по нраву Жёлтый Джек[58] — то это станет твоей чёрной меткой: тебе могут больше никогда ничего не предложить. Они не любят, когда ты копаешься и выбираешь. Благо службы на первом месте, говорят они, и имеют на это полное право. И опять же, не мог же я ему прямо сказать, что терпеть не могу и береговую оборону и вербовку, да и в любом случае не смогу этим заниматься, потому что меня тут же сцапают.

— И ты перевёл разговор на другое?

— Ну да. Отказался от повышения в чине, а вместо этого сказал, что мне подойдёт что угодно, лишь бы оно могло держаться на воде. Я не так многословно излагал, но он сразу уловил мысль и, немного помямлив, заговорил о какой-то возможности на следующей неделе. И что он подумает насчёт повышения. Мне не следует думать, что он связал себя какими-то обязательствами, но я должен явиться туда снова на будущей неделе. Считаю, что в устах такого человека, как лорд Мелвилл, это что-нибудь да значит.

— Я тоже так считаю, дорогой друг, — сказал Стивен, вложив в свои слова столько убеждённости, сколько смог — а смог он её вложить немало: ему приходилось иметь дело с упомянутым джентльменом, поскольку тот распоряжался секретными фондами в течение нескольких последних лет. — Я тоже так считаю. Давай есть, пить и веселиться. В ящике бюро есть колбаса, в зелёном кувшине — пиво. Я буду угощаться поджаренным сыром.

Французские приватиры забрали у него брегет, большую часть одежды, инструментов и книг; но желудок его был точен как часы, и когда они уселись за маленький стол возле камина, как раз пробило время на ближайшей церкви. Команда быстрокрылой «Беллоны» также забрала деньги, которые он взял с собой из Испании — именно это было их первейшей заботой, и с того самого момента, как они сошли на берег в Плимуте, они существовали на средства, полученные по скромному чеку, который был с немалым трудом добыт у генерала Обри, покуда ждали их лошади, а также надеждами на получение по другому чеку, выписанному неким барселонским торговцем по имени Мендоса, мало известным на лондонской бирже.

А пока они обитали возле Хита, в маленьком идиллическом коттеджике с зелёными ставнями и жимолостью над дверью — то есть, идиллическом в летнее время. Они сами вели хозяйство, соблюдая строгую экономию; и не было большего доказательства их дружбы, чем то, как её гармония выстояла против вопиющих различий в их домашних привычках. По мнению Джека, Стивен разводил дома жуткий бардак: его бумаги, огрызки засохшего чесночного хлеба, бритвы и подштанники размещались на его столе и вокруг него в непростительном беспорядке, а по виду его серого парика, который в настоящее время служил грелкой для молочника, можно было совершенно определённо сказать, что на завтрак он потреблял джем.

Джек снял сюртук, повязал поверх жилета и бриджей фартук и понёс тарелки в посудомоечную.

— Мои тарелка и блюдце ещё сгодятся, — заявил Стивен. — Я на них подул. И прошу тебя, Джек, — закричал он вслед, — оставь в покое кастрюльку для молока. Она совершенно чистая. Что может быть здоровее и чище, чем кипячёное молоко? Мне вытереть посуду? — спросил он через открытую дверь.

— Нет-нет, — воскликнул Джек, который уже видел, как это делается. — Тут места нет, а я почти закончил. Последи за огнём в камине, ладно?

— Мы могли бы что-нибудь сыграть, — сказал Стивен. — Фортепиано твоего приятеля более-менее настроено, и я нашёл немецкую флейту. Что ты там делаешь?

— Драю камбуз. Пять минут подожди, и я с тобой.