Пост-капитан

— Да, сэр, — сказал Пуллингс. — Но тогда я не обратил на это особого внимания — видите ли, капитан Сеймур пообещал, что мистер Адамс устроит мне приём у самого Старого Джарви, и я возлагал на это большие надежды, потому что на службе часто слышал, что он благоволит парням, пробившимся из низов. Так что я снова как-то добрался до города, и вот уже сижу в той старой приёмной, дважды выбритый и как на иголках — час просидел или два. Потом мистер Адамс приглашает меня войти, предупреждает, чтобы я говорил с его светлостью громко и отчётливо, и собирается сказать, чтобы я не упоминал о том слове, которое вы за меня так любезно замолвили, как вдруг снаружи доносится дьявольский гвалт, прямо как абордажная партия. Он выскакивает посмотреть, что за дела, и возвращается с лицом белее мела. «Вот старый чёрт, — говорит. — Забрал лейтенанта Солта в матросы. Прямо в Адмиралтействе, и отправил на сборный пункт под конвоем морских пехотинцев. Восемь лет в чине, а он его отправил под конвоем». Вы об этом не слыхали, сэр?

— Ни слова.

— Ну, этот мистер Солт отчаялся получить корабль и месяцами осыпал Первого Лорда письмами, по письму в день, и являлся каждую среду и пятницу просить о приёме. И наконец, в последнюю пятницу, как раз когда я там был, Старый Джарви подмигнул и сказал: «Вы хотите отправиться в море? Ну так вы отправитесь в море, сэр», — и тут же его загрёб.

— Офицера? Забрал как простого матроса? — воскликнул Джек. — Я никогда в жизни не слышал ничего подобного.

— И никто не слышал, в особенности бедный мистер Солт, — сказал Пуллингс. — Но именно так всё и произошло, сэр. И когда я об этом услышал, и когда люди пришли и стали шептаться про это, то так оробел и растерялся, что, когда мистер Адамс сказал — не лучше ли попытаться в другой день — я поспешил на улицу и спросил у швейцара, как быстрее добраться до Ост-Индской компании. Мне повезло — мистер Боулз был очень любезен — и вот я здесь. Это неплохое место: жалованье вдвое больше, и можно самому возить кое-какой товар на продажу: у меня целый сундук китайской вышивки в кормовом трюме. Но, Боже мой, сэр, если бы только снова оказаться на военном корабле!

— Быть может, теперь до этого недалеко, — сказал Джек. — Питт вернулся, а Старый Джарви ушёл — отказался принять командование над ла-маншским флотом — не будь он первоклассным моряком, я бы сказал — пусть катится к дьяволу; и Дандас теперь в Адмиралтействе. Лорд Мелвилл… Я с ним в довольно хороших отношениях, и если мы сможем добавить парусов и поспеть до того, как расхватают все лакомые кусочки, то будет просто странно, если мы не выйдем снова вместе в море.

Добавить парусов: в этом-то и была вся сложность. После неприятностей, пережитых им и его кораблем на 33-м градусе северной широты, капитан Споттисвуд не горел желанием ставить даже брамсели, и дни тянулись медленно-медленно. Джек в основном проводил время, облокотившись на гакаборт и глядя на слабый кильватерный след «Лорда Нельсона», тянувшийся на юго-запад, потому что ему не хотелось созерцать вялое управление кораблем, а вид брам-стеньг, спущенных на палубу, только усиливал его нетерпение. Обычно ему составляли компанию две мисс Лэмб, приветливые, весёлые, коротконогие и смуглые девушки, которые ездили в Индию «на ловлю женихов» — в этом они сами довольно охотно признались — и теперь, по-прежнему незамужние, возвращались обратно под опекой дяди, майора Хилла, артиллериста Бенгальской армии.

Они уселись в ряд, Джек между девушками, и слева ещё один стул для Стивена; несмотря на то, что «Лорд Нельсон» шел сейчас по Бискайскому заливу, с юго-запада дул прохладный ветер, и температура воздуха снизилась где-то до пятидесяти[47] градусов, девушки стойко держались палубы, закутавшись в пледы и шали и порозовев носами.

— Говорят, испанские леди изумительно красивы, — сказала мисс Лэмб. — Куда красивее француженок, хотя и не так элегантны. Скажите, капитан Обри, это так?

— Ну, честно говоря, — отвечал Джек, — вряд ли я могу вам это сказать. Я их никогда не видел.

— Но разве вы не провели несколько месяцев в Испании? — воскликнула мисс Сьюзан.

— Это да, но я почти всё это время я провёл в поместье доктора Мэтьюрина, возле Лериды — такое всё в арках и выкрашено голубой краской, как у них принято в тех местах — со внутренним двориком, решётками и апельсиновыми деревьями; но никаких испанских леди, насколько я припоминаю. Жила там, правда, одна милая старушка, что кормила меня жидкой кашей — отказаться было нельзя — а по воскресеньям высоко зачёсывала волосы и надевала мантилью; но вряд ли я бы назвал её красавицей.

— Вы сильно болели, сэр? — участливо спросила мисс Лэмб.

— Думаю, да, — сказал Джек, — потому что мне обрили голову, нацепляли пиявок по два раза в день и заставляли пить тёплое козье молоко всякий раз, когда я приходил в себя, а потом, когда всё это закончилось, я так ослаб, что едва мог сидеть верхом — мы проезжали не более пятнадцати или двадцати миль в день в первую неделю.