Послушай, это Жизнь

Пришел к Димке я приглушенно-смиренным, по-моему, даже туповатым. И мне даже было смешно, хоть и горько, смотреть на то, как его взволновало такое мое состояние. Меня усадили за стол, поставили огромную кружку чая, накормили завтраком, и даже Аня ничего не сказала мне из того, что обязательно сказала бы в другой раз, и еще скажет. Она даже вышла, когда решила, что я ничего не говорю, потому что не хочу говорить при ней, но она ошибалась. Я просто не знал, что говорить. Я не был уверен, что знаю, зачем приехал сюда. Мне показалось, что меня выгнало из дома желание не быть в одиночестве, не оставаться наедине с мыслями, с мыслями о Софи.

Дима тоже знал Софи, мы ведь учились все вместе в одном классе когда-то.

– Софи умерла. Ты знаешь? – я просто так это сказал, даже не знаю зачем, я, в общем-то, не хотел, чтобы кто-то об этом узнал, тем более от меня, но Димка – особенный человек, ему можно сказать.

– Софи? Милая?

– Угу.

В кухню тихо зашла Аня, видимо, да нет, точно, услышала, что я сказал. Это было так громко?

– Наша одноклассница, – зачем-то сказал Димон, должно быть, для Аньки, она не знала Софи.

– Хочешь выпить?

Я не ответил, так, дернул плечом, мне не хотелось пить, хотелось исчезнуть, так раз – и исчезнуть, будто меня вовсе здесь не было, не было меня на этой кухне.

Я поднял глаза и уставился на Диму. И вдруг увидел в его глазах то, чего там не было в самые паршивые моменты наших жизней: растерянность и ничем не прикрытое желание помочь хоть как-нибудь. И тут меня прорвало. Я вдруг выложил перед ними все как на духу: про Сергея, папку, письма, фото… Только одного не сказал, что это все сводит меня с ума.

– Брось, выкинь все это из головы, приятель…

– Заткнись, – никогда при мне ни до этого, ни после я не слышал от Ани ничего подобного, я даже вдруг понял, за что он ее любит, хотя она просто невыносима. – Саш, послушай, я понимаю, ты пришел к другу, но что может Дима? Ты выговорился? Тебе стало легче – отлично, но что дальше? Ты чуть не по адресу. И я говорю это не потому, что хочу, чтобы ты убрался из моего дома, я против тебя ничего не имею, даже наоборот, просто тебе нужен другой друг – тот, кто был другом для Софи.

Мы, Димины приятели, с самого первого момента знали, что Аня порядочная такая стерва, позже мы поняли, что ошиблись на ее счет – она просто демон в юбке, но Димка ее обожает, и, хотя ему не раз и не два пытались открыть глаза, он никогда даже не думал с ней расстаться, и мы смирились. Я смирился первым: они были счастливы вместе, хотя она не раз на меня набрасывалась с криками и воплями. Вот только сейчас мне показалось, что я пришел поговорить не с лучшим другом, а с ней. Димка сидел и смотрел на нас, как баран, а вот Анька… Она меня поняла. Сразу поняла.

Я ушел от них довольно скоро, просто не хотел оставаться, впрочем, меня не уговаривали, точнее, Димон пытался уговорить, но Аня и тут меня поняла. Я ушел в тающий снег.

Хотелось прогуляться, и я пошел к морю – здесь было недалеко, а я двести лет не видел море вблизи. Зимнее море далеко не такое синее, каким его часто называют: синее море, у самого синего моря… Бред, оно совсем не синее, особенно зимой. Под снежными тучами море тогда мне казалось особенно грозным и неприветливым – как моя душа. Я запахнул плотнее пальто и поднял воротник – с моря дул резкий злой ветер.

Обычно море успокаивает, и меня тоже, но тогда, тогда оно сделало меня словно жестче, даже не знаю почему. Я злился и замыкался в себе, в мыслях – вакуум, только звук собственного дыхания, не знаю, что на меня нашло тогда.

Кто-то подошел ко мне и встал рядом, словно черная тень. Я невольно повернулся посмотреть, кого еще занесло сюда в такое-то время, когда впору пить горячий шоколад, закутавшись в теплый плед. Я даже нашел в себе силы удивиться тому, что это была девушка, впрочем, она недолго занимала меня, она была мне неинтересна. Мы стояли молча и смотрели на неспокойное море, каждый погруженный в собственные мысли.

Странно, но в ее присутствии мне становилось легче, мы словно были вместе здесь, словно мы стали не так одиноки в своем одиночестве. Я взглянул на нее еще раз, уже более внимательно.

Было в ней что-то смутно знакомое, что-то, что я не мог уловить: ее имя словно вертелось у меня на языке, ее лицо вызывало в памяти смутные воспоминания, я бы даже сказал, смутно-мрачные, но…

Она резко повернулась и заглянула мне прямо в глаза – очень неприятное ощущение, должен я заметить, и вдруг ее брови поползли вверх: она узнала меня! Я не мог в это поверить.

– Простите, мы, кажется, знакомы? – как-то глупо проблеял я, все еще не в состоянии вспомнить о ней хоть что-нибудь

– Леся. Меня зовут Олеся. Мы учились в одной школе, когда-то довольно давно.

После этих слов у меня в голове что-то начало медленно проявляться, но не так, чтобы очень, и я даже не знаю, о чем я думал, произнося следующую фразу:

– Не хочешь выпить кофе? За встречу?

– Лучше чай.