Последний солдат

Бык — это в любом случае серьезно. Я тренируюсь с малых лет. Всю жизнь мотались с папой по гарнизонам. В некоторых местах было скучно. Ни ровесников, ни развлечений. Но папа бездельничать мне не давал. Сам мною занимался и своих друзей-инструкторов просил. Боевое самбо, стрельба, полосы препятствий, подтягивание. Да, я выгляжу еще худосочным, но сила есть, и кое-что даже в детстве умел. И сегодня иду на тренировку к Семенычу. А сейчас я знаю и умею больше, чем тогда. И устойчивая психика взрослого матерого бойца тоже многое значит. Но Антон Быков… Это что-то невероятное. До восьмого класса он учился в параллельном классе. Еще тогда на любой школьной линейке он смотрелся с одноклассниками, как Гулливер в стране лилипутов. Сейчас рост у этого пэтэушника далеко за метр девяносто, вес сто с лишним килограммов. Весь налитый тугим салом вперемешку с массивными мышцами. Говорят, и отец у него такой же, двухметровый бугай.

Я со своими метром восьмидесятью и шестидесятью семью килограммами серьезно ему уступаю. И драться эта горилла умеет и любит. Старается в первые секунды смять напором и задавить массой. Помню, год назад этот мутант крепкого студента-борца раздолбил, как молоток отбивную. Всадил ему сигаретой в щеку и ножищей по тому месту, где ноги соединялись природой, а потом добивал кулаками. Повезло, что сам студент был «авторитетный» борцуха и заявление не подал, а когда в больницу приехал следователь, вызванный врачами, показания давать отказался.

Да и один он не ходит. С Быком всегда пять-шесть человек — «шестерок». Могут ударить исподтишка, добить ногами. Этот мутант даже может их сначала натравить. Захочет поразвлечься, и будет лень кулаками махать, сначала своим пристяжным «фас» скажет. Такое уже было. Эти отморозки налетают стаей шакалов, сбивают с ног и затаптывают. А Бычара наслаждается зрелищем. Беспредельщики.

— Неделя с дружками тебя Быку заложит, сто процентов. Он пацанам в классе трепался, что Бык тебя на лоскуты порвет. Радовался, гад, — прерывает мои раздумья Пашка.

— Мы тут подумали и решили… — вступает в разговор Ваня. Он, как всегда, спокоен и сосредоточен. Я уже догадываюсь, что он скажет дальше.

— Вместе будем разбираться, тебя одного не бросим. Главное, на виду будь и никуда без нас не ходи, — продолжает он.

— Ага, — поддакивает Амосов, видно, что он немного испуган, но в глазах плещется решимость идти до конца.

— Я с Мансуром из 10-Б говорил, — продолжает Волков, — он с тобой в приятельских отношениях и тоже впишется, если что. Бык всех достал.

Мансур — это хорошо. Чемпион нашего города по боксу среди юношей в первом среднем весе. С Бычарой они друг друга недолюбливают и демонстративно не замечают, еще со времени учебы в одном классе. А мы с Мансуром, наоборот, приятели. Еще пару лет назад подружились.

Черт! О чем я думаю? У меня совсем другие цели и задачи. Через тринадцать лет моя Родина погибнет! Вот только разборок с малолетними сявками для полного счастья мне не хватало! Но, видимо, решать проблему все-таки придется. Эта жертва аборта от меня не отстанет.

— Да, мы же тебе самое главное не рассказали, — Паша с трудом сдерживает торжествующую улыбку. — Неделя на весь класс разорялся, что с тобой Бык сделает. Многие слышали. Николаенко, скорее всего, подруги рассказали. Она на следующей перемене подошла к нему и как залепит пощечину, так что голова мотнулась. Этот придурок даже на парту сел. А Анька его трусливой мразью назвала. Мы просто обалдели.

— Так все и было, — у обычно серьезного и сдержанного Вани тоже пляшут веселые чертики в глазах, — представляешь, Недельский стоит в проходе между партами, Николаенко подходит к нему, разворачивается и молча с размаху как даст ему рукой по роже. Антона даже в сторону качнуло. Он бесится, щека красная от отпечатка ладони, а сделать и сказать ничего не может, Быка боится. Лесенко и Поляков рядом тихонько хихикают, отворачиваются, рожи ладошками закрывают, чтобы Неделя не увидел. Цирк.

— А Николаенко смотрит ему в глаза, — Амосов изобразил презрительный взгляд нашей красавицы, — и говорит: «Недельский, ты гадкая, трусливая мразь», гордо разворачивается и идет к своей парте.

— Молодец, да? — Пашка дружески толкает меня локтем в бок. — Может, она к тебе неровно дышит? Повезло тебе, Шелестов, какую красотку окрутил.

— Да не мели ерунду, — отмахиваюсь я, — может, она его за что-то другое ударила.

— Да за что другое?! — кипятится Пашка. — Неделя в ее сторону даже дышать сильно боится, понимает, одна жалоба Аньки — и Бычара его убьет. За тебя она ему по морде дала.

— Да какая разница, — хлопает его по плечу Иван, — не доставай Леху. Видишь, ему сейчас не до тебя.

Амосов замолкает.