Последний солдат

— За дело, — отрезает Волков. Он паренек крепкий, имеет разряд по спортивной гребле, поэтому жертва агрессии предпочитает промолчать и обиженно надуться.

— Леш, чай мы попьем, а готовить ничего не надо, этот проглот перебьется, — слышится Ванин голос.

— Да я все равно есть собирался, — возражаю я, — сейчас чай поставлю, а потом что-то соображу.

Паша опять веселеет. Нет, этого точно ничего не прошибет. Главное, чтобы было чем брюхо набить и побольше.

Ваня не спорит. Он вообще очень спокойный и уверенный в себе парень. Просто не любит проявлений наглости и навязчивости.

Я подношу горящую спичку к конфорке и поворачиваю ручку горелки. Вспыхивают синие огоньки. Беру чайник. Он полон еще с утра. Ставлю его на плиту. Потом начинаю копаться в холодильнике. Нахожу полбанки майонеза, несколько сосисок и котлет, кусок сыра граммов на триста, сливочное масло и яйца. Все это перемещаю на кухонную столешницу вместе с парой помидоров и пучком зелени, найденных в нижнем отсеке. Беру вчерашнюю, уже немного подсохшую, половинку батона. Нарезаю несколько ломтей. Вообще-то лучше бы разделить его на тонкие кусочки, но не получается, хлеб сильно крошится. Забираю со шкафа и споласкиваю чистую тарелку. Разбиваю над ней яйцо. Сыплю туда щепоть перца из перечницы на столе.

Паша жадно наблюдает за мной. Он явно в предвкушении гастрономического пира. Ваня сидит и думает о чем-то своем.

Включаю огонь и ставлю на него сковородку. Бросаю на нее толстый ломоть желтого сливочного масла, который сразу же начинает таять, растекаясь по поверхности пузырящимся озером.

Поочередно макаю в яйцо кусочки батона и выкладываю их на сковороду. Пока они там жарятся, строгаю сыр ломтями, а потом измельчаю его быстрыми движениями ножа. Та же участь постигает сосиски, котлеты и зелень. Мою помидоры и рублю их аппетитные алые дольки с оставшимися на поверхности сверкающими капельками.

Переворачиваю прожарившиеся с одной стороны гренки. Кладу на каждую половину по чайной ложке майонеза и размазываю его по поверхности тонким слоем. Затем на хлебе появляются кусочки котлет и сосисок. Все это великолепие увенчивается ломтиками сыра и накрывается крышкой. Я такое часто готовил во время своей службы, когда не хотелось тратить время на что-то серьезное.

Смотрю на Пашу. У него явно началось обильное слюноотделение. Он периодически сглатывает, завороженно смотря на сковородку, как кролик на удава. Даже Ваня очнулся от своих дум и с интересом смотрит на мои манипуляции с едой.

Через три минуты открываю крышку. Вверх взлетает большой клуб пара. Сыр уже расплавился и потек, облегая кубики сосисок и котлет. Я, при помощи вилки, водружаю гренки на большую тарелку, украшаю их сочными ломтиками свежих помидоров и зеленью и торжественно подаю на стол своим товарищам.

Паша молниеносно выбрасывает руку, метя на самый большой бутерброд, но она на полпути перехватывается мощной лапой Волкова.

— Подожди немного, сейчас Леха чай нальет, и все вместе поедим, — поясняет Ваня, игнорируя обиженный взгляд Амосова.

И точно, вода уже кипит. Слава богу, что в нашем пузатом чайничке еще осталась заварка. Ставлю на стол сахарницу, три чашки с ложками и блюдцами. Разливаю заварку и воду.

Через минуту мы увлеченно хрустим гренками.

— Уосень усно, — чавкающий Пашка, с набитыми как у хомяка щеками, производит забавное впечатление.

Ваня тоже с увлечением смакует бутерброд, откусывая от него маленькие кусочки.

— Потрясающе, — констатирует он — Леш, ты где научился такое чудо готовить?

— Места знать надо, — гордо отвечаю ему.

Бутерброды быстро сметаются с тарелки. Амосов трудится за всех. Чтоб ты так работал, как лопаешь, дорогой товарищ.

Паша, отдуваясь, опрокидывается на спинку стула.

— Это что-то, — констатирует он, — в тебе погиб великий повар.

— Да я вообще гениален, — с энтузиазмом и небольшой ноткой легкого сарказма поддерживаю его, — вы просто этого не цените, серые бездарности.

— Не зазнавайся, — ощущаю чувствительный тычок в бок от Вани. Тяжелая все-таки рука у нашего разрядника.

— Не буду, — покорно соглашаюсь с ним.

Мы неторопливо пьем чай, дуя на кипяток и отхлебывая ароматный напиток.

— Тут вот какое дело, — вступает в разговор Ваня, — мы предупредить тебя пришли. Но сперва я тебя спросить хочу, ты зачем к Николаенко подсел?

— А что такое?

— Леша, я тебе удивляюсь, — в разговор вступает Пашка, — ты что, забыл, что Бык за ней бегает? Он публично заявил, что если кто-то из ребят к ней даже приблизится, голову оторвет. С ней за партой могут только девки сидеть. Если кто-то из парней попробует подсесть, Бычара из него омлет сделает.

— Бред какой-то, — озабоченно тру рукой лоб. Только появился здесь и уже в разборки влип.