Последний рубеж. Роковая ошибка

– Повторяю в последний раз: если у вас есть, что сообщить по поводу Ферранта, говорите.

– Мне нужна доза.

– Говорите!

Сид покусал пальцы, вытер нос, моргнул, изобразил, что собирается с духом, и прошептал:

– Это сделал Гил.

– Что сделал?

– Порешил ее. Дульси.

А затем из него, как вода из крана, полились признания. По его словам, Дульси Харкнесс узнала про наркотики в красках. Это случилось в одну из ночей, когда она «встречалась» с Сидом. Наверное, в ту, когда он привел Рики к себе. Ей взбрело в голову помыть стол, на котором он раскладывал краску, и она наткнулась на тюбик с открытым концом. Когда Рики ушел, она сообщила о своей находке Сиду. Тот испугался и сказал ей, что крышечка не отвинчивается, вот, мол, и пришлось открыть с другого конца. Дульси без труда отвинтила крышечку и пристала к нему с расспросами. Сид разозлился – к тому времени, он, по его собственному выражению, плотно сидел на «травке». Они с Дульси крупно повздорили, и она, уходя, сказала, что он или женится на ней, или ему же хуже будет.

Она наседала на него с разговорами о женитьбе и до, и после его поездки в Лондон. Ей от дяди все время доставалось, она хотела сбежать, а самый удобный путь к этому – поход с Сидом в загс. К тому времени выяснилось, что она встречается с кем-то еще, однако Сиду она пригрозила, что расскажет всем про краски.

– Этот кто-то – Луи Фарамонд?

Сид сказал, что неважно, кто это. Она его так запугала, что он рассказал обо всем Гилу Ферранту, и тот страшно разозлился – просто вне себя был от злости. Гил взялся за дело серьезно. Принялся угрожать Дульси, что разберется с ней, если она не будет молчать. Она только посмеялась и заявила, что в долгу не останется.

А потом был тот утренний визит, в день, когда произошел несчастный случай. Вернувшись из поездки за овсом для лошадей, Сид обнаружил, что Феррант ошивается вокруг конюшен. Приехал он на своей машине. Аллейн с удивлением услышал, что с ним была миссис Феррант. Ей надо было завезти выстиранное белье в Л’Эсперанс, вот они и заехали туда по пути. Феррант сказал, что на днях уезжает в Сен-Пьер – начальство, мол, приказало, – и что Сид должен последовать туда за ним, чтобы забрать партию. Еще Феррант спросил, как себя ведет Дульси. Сид рассказал ему про прыжок Бруно через овраг и про то, что она тоже вознамерилась прыгнуть и из-за этого поссорилась с дядей.

Феррант спросил, где она сейчас, и Сид сказал, что заперта в своей комнате, но это ненадолго. Она сбегала раньше и сейчас сбежит, и, зная Дульси, он нисколько не сомневается, что она тут же возьмет своего жеребца и пойдет прыгать.

– А где был ее дядя в это время? – спросил Аллейн.

Сид предположил, что сидел в конторе, писал памфлеты про геенну огненную.

– А где была Рыжуха?

– В конюшне.

– А миссис Феррант?

– Дожидалась в машине.

– Продолжайте.

Феррант снабжал Сида наркотиками, вот и в тот раз он отдал ему сверток и спросил, почему бы Сиду не присесть где-нибудь и не «отдохнуть». Впервые после их ссоры из-за Дульси он вел себя дружелюбно. Разговор происходил в каретном сарае, и Сид заметил, что Феррант все время оглядывается.

Сид зашел в один из свободных денников, устроился поудобнее на чистой соломе и принял дозу.

Следующее, что он помнит, происходило уже гораздо позже днем. Сид собрался с силами и пошел в каретный сарай, где стоял его мотоцикл. Тогда он и заметил кусок проволоки, совсем недавно отрезанный от мотка. Он подумал, что проволока как раз подойдет для картины, и забрал ее. Потом вспомнил, что должен был отвести рыжую кобылу к кузнецу. Он заглянул в денник, но ее там не оказалось. Уже было слишком поздно ехать, так что он отправился к утесу и там принял еще одну дозу. Спустя какое-то время ему захотелось узнать, что происходит в «Лезерс». Он поехал туда, а по дороге встретил Рики и Джаспера Фарамонда, который сообщил ему про Дульси.

Сид замолк и смотрел на Аллейна, дергая себя за бороду.

– Вы все рассказали?

– Да! Он это сделал. Я знаю. Видно было по тому, как он себя вел. Доволен был собой.

Тут Сид вдруг ударился в истерику, кричал, что если его вызовут свидетелем, он ни слова не скажет ни про наркотики, ни про Ферранта, потому что если скажет, то ему конец. Пусть Аллейн теперь решает, как распорядиться этой информацией, а он, Сид, не позволит сделать из него посмешище. Причем, как бы ни бушевал Сид, при упоминании Ферранта он неизменно понижал голос, будто боясь, что тот может его услышать.

Аллейн сказал, что попросит доктора Кэри осмотреть Сида, и распорядился отвести его в камеру. Затем они с Фоксом отправились в камеру Гила Ферранта и стали свидетелями демонстративного неповиновения. Феррант развалился на койке. Его модный французский костюм и розовая рубашка были изрядно помяты, а на лице за ночь отросла щетина. Он демонстративно жевал жвачку, широко открывая рот, и смотрел на вошедших сквозь полуприкрытые веки. Аллейну даже подумалось, что лучше уж иметь дело с Сидом.

– Доброе утро, – сказал он.

Феррант приподнял брови, демонстративно потянулся и зевнул.