Последний полёт «Прогресса»

— О, у вас новый поклонник! — усмехнулась Жаклин, выскочившая из-за валуна на звук выстрела. — И что вы собираетесь с ним делать?

Это и в самом деле вопрос. Согласно экспедиционного устава, если местный житель идет на контакт — я должен расспросить его, получить максимум информации, а затем уничтожить. Если не идет — парализовать, переместить в безопасное место, допросить — и снова уничтожить. В данном случае соблюсти устав я мог только в одном месте — уничтожить. Допросить, благодаря языковому барьеру, возможным не представлялось. Да и смысл? Судя по двум пролетевшим скутерам, Федеральное Бюро Разведки уже трудится над колонизацией этой планеты — пусть сбор информации и будет их головной болью. Конечно, если эти скутеры принадлежат Комиссариату…

Признаться, не имея четкой цели, миссии, однозначно сформулированной задачи, я на несколько секунд впал в прострацию. Но вовремя вспомнил, что у солдата есть две задачи: выполнить приказ, и выжить. Если нет приказа — то только выжить.

Дикарь, пока я собирался с мыслями, уже поднялся, и, увидев лейтенанта, восхищенно зацокал языком. Девушка произвела на него неизгладимое впечатление — об этом можно было судить по озорным искоркам в его глазах.

— Так, дружище… э-э… товарищ Кампута, — здесь мне пришлось повысить голос. — Это — Жаклин.

— Жаклин, — словно издеваясь надо мной, совершенно правильно повторил абориген имя пилота.

— Она — тоже оттуда, — я снова ткнул пальцем в небо.

На этот раз Капмута не усомнился в моих словах, и опять рухнул на гравий. Зараза! Точно издевается!

— Эй, дружище! — вскипел я. — Я, конечно, не против твоего поклонения мне, но раз пять за день будет достаточно. И ночью тоже не стоит, по ночам я, обычно, сплю.

Абориген меня, конечно, не понял. Это было так же ясно, как и день, который клонился к концу. Пересекать пустыню, еще и неизвестно какой протяженностью, на незнакомой планете, ночью, я поостерегся. Да и бессмысленное это занятие — шариться в потемках, даже без фонаря, не говоря о более серьезной технической поддержке, например — приборах ночного видения. К тому же и я, и Жаклин, провели на ногах больше половины суток, и все это время — не нежились на солнце на пляжах Гавайской Автономной Области, а бегали, стреляли, прощались с жизнью, а после — снова бегали, стреляли и падали на огромном крейсере на непонятную планету.

— Так, встать! — рявкнул я.

Туземец вскочил на ноги, и встал, почти по стойке смирно. Обаха — и та вздрогнула от моего голоса. Если они все такие — из обитателей Квессина-3 получился бы неплохой парадный полк. Жаль, ростом не вышли.

— Слушай, товарищ Кампута… можно ли у вас тут где-нибудь перекусить, — я сделал жест, словно беру щепотку еды, и сыплю ее себе в рот. — И поспать, — еще один характерный жест.

Дикарь затрещал на местном наречии, поглаживая при этом живот, и изображая на лице состояние крайнего блаженства, а затем, приглашая следовать за собой, махнул рукой, и затрусил в сторону леса.

— Командир, — покачала головой Жаклин. — Вы, я извиняюсь, в своем уме? Вы понимаете, что он нас сейчас приведет туда, где таких — человек сто? И что мы будем делать, если они разом кинутся на нас?

— Пойдем дальше с пустыми обоймами, — пожал я плечами, убирая КОЗ-971 в кобуру. — А что ты предлагаешь? Ночевать на голых камнях, не зная, кто захочет подкрепиться ночью двумя гражданами Федерации? Или топать в потемках? Ты видела хотя бы один спутник над планетой? Я — нет. Представляешь, какая здесь по ночам тьма?

Лейтенанту пришлось согласиться с моими доводами. У нее, насколько я знал из досье, не было вообще ни единой разведывательной экспедиции на отсталых планетах, и предложить что-нибудь более путное, при всем желании, она бы не смогла.

Абориген уже стоял на кромке леса, ожидая нас. Пилот, глубоко вздохнув, словно перед тем, как окунуться в ледяную воду, убрала дерринджер в карман, и последовала за проводником. Я замкнул колону.

Темнело необычайно быстро. Или это только казалось оттого, что мы вошли под сень деревьев? Их толстые, в два обхвата, стволы уходили далеко вверх, и там, на головокружительной высоте, ветви растений переплетались в плотную сетку. Даже снизу было видно, что ветки обладают совершенно нешуточной толщиной. Для сравнения, задрав голову вверх, и выставил указательный палец. Большая часть веток, несмотря на расстояние в несколько десятков метров, заметно превосходили его по толщине!

Местами попадались гораздо более низкие, приземистые деревья, с широко раскинутыми ветвями, от которых к земле шли отростки, уходящие в почву, и превращающиеся в новые стволы. Но таких было меньшинство. Здесь, в лесу, стало понятно, что в этой части планеты царило лето, или ранняя осень. Черт! А ведь я совершенно без понятия, в каком полушарии мы упали, и в какую сторону идем сейчас!