Последний полет орла

Полномочные представители отправились вести от имени Нации переговоры с европейскими державами о мире, для которого они выставляли единственное условие, ныне исполненное.

Весь мир, как и вы, ждет их ответа; по их ответу станет можно понять, существует ли справедливость на земле и держат ли еще свое слово.

Французы! Будьте едины, сплотитесь между собой при столь тяжких обстоятельствах.

Да утихнут гражданские распри, да умолкнут разногласия в такой момент, когда речь идет о главных интересах народов.

Будьте едины от севера Франции до Пиренеев, от Вандеи до Марселя.

К какой бы партии вы ни принадлежали, каковы бы ни были ваши политические догмы, ни один человек, рожденный на французской земле, не может не встать под национальные знамена, чтобы защищать независимость отечества!

Армию можно частично уничтожить, но опыт всех времен и народов доказывает: нельзя уничтожить, а главное, нельзя покорить бесстрашную нацию, сражающуюся за справедливость и свою свободу.

Император принес себя в жертву, отрекшись от престола.

Члены правительства не пощадят себя, приняв из рук ваших представителей бразды правления государством.

Председатель правительства герцог Отрантский. Воскресенье 25 июня 1815 г.».

* * *

Навстречу шестиместной карете попадались только шедшие пешком крестьяне в деревянных башмаках. Мужчины сгибались под тяжестью высоких коробов на спине, женщины несли связанные между собой узлы, перекинув их через плечо коромыслом, и младенцев на руках, дети постарше держались за материнскую юбку. Кто-то вез тачку с пожитками, кто-то погонял хворостиной корову или козу. Сворачивали на обочину, чтобы не попасть под лошадей, но не замедляли своего размеренного, механического шага. На всех лицах была написана тупая усталость и больше ничего.

У заброшенной лесопилки комиссарам встретился первый прусский разъезд. Изучив их бумаги, офицер пропустил их в Лан, который взобрался на вершину лесистого холма и глядел на дорогу поверх толстой стены с круглыми стрельницами. Стройные башни готического собора возвышались над лабиринтом средневековых улочек, по которым расхаживали английские и прусские солдаты; колокола всё же сзывали добрых католиков на воскресную мессу.

Послали парламентеров к Веллингтону и Блюхеру. «Железный герцог» согласился принять генерала Лафайета. Новость об отречении императора не произвела на него впечатления («Я знаю об этом уже год»), переговоры о перемирии он назвал пустой тратой времени, однако предложил выписать комиссарам пропуска, чтобы они могли отправиться к государям, ожидавшим вестей в Гейдельберге – а может быть, в Мангейме. Фельдмаршал разговаривать не пожелал. Его адъютант Йозеф фон Вестфален сказал от его имени, что он остановит военные действия только в самом Париже и если ему выдадут Наполеона. Бенжамен Констан тотчас сцепился с Вестфаленом, припомнив ему какую-то дерзость годичной давности. Констана вообще всё раздражало, он вел себя, точно задиристый поджарый босерон, облаивающий стадо, уверовав почему-то в свою способность завалить волка в одиночку. Утром в понедельник он поскакал к прусским аванпостам, устроил там скандал, когда его задержали, нагрубил нагнавшим его комиссарам с пропуском, назвал князя фон Шёнбурга, которого «генерал Вперед» дал им в сопровождающие, глупым заносчивым мальчишкой, потому что тот позволил себе нелицеприятные высказывания о Бонапарте и с уверенностью рассуждал о скором воцарении герцога Орлеанского. Наконец, выехали на восток – навстречу Александру, Францу I и Фридриху-Вильгельму III.

«Куда они едут, зачем? – думал про себя Констан в ночной темноте, слушая оклики на гортанном северном наречии. – Пруссаки охраняют комиссаров от французов! Представителей народа – от этого самого народа! Потому что Франция не сдалась, Франция сопротивляется! Да, Веллингтон захватил за два дня Авен, Гиз, Камбре и Ам, издав в Креси – в Креси! – прокламацию к обывателям, в которой он грозил изъятием собственности всем, кто покинет свои дома, – его не очень-то испугались и послушались, как можно было убедиться по дороге. Мобёж обороняется, Суассон тоже, как и другие крепости (которые приходится объезжать, удлиняя дорогу), генералы собирают рассеянные части армии, возвращая им боеспособность. Не только армия – народ поднялся на борьбу, как и предсказывал император!»