Последний оракул

В боковых помещениях Грей заметил нагромождение чего-то и, пока другие его спутники входили в храм, подошел ближе, чтобы разглядеть, что это такое. Эйб, нервно скрестив руки, стоял в стороне и не последовал за Греем.

Направив луч фонаря на странную кучу, Грей понял нежелание индуса приближаться. Его взгляду предстало нагромождение костей, сложенных штабелем, наподобие дров, и увенчанных сотнями черепов. Человеческих черепов. Кости были изъедены временем и потемнели, а это говорило об их древности.

Грей вспомнил обожженные участки внешних колонн.

Эйб нарушил молчание.

– В нашем народе рассказывали предания, передававшиеся от отца к сыну и от матери к дочери. Предания о великой битве, случившейся тысячу лет назад. В них говорилось о том, как наши предки создали это место, полное костей. В честь павших мы собрали останки и перенесли их в эти храмы. – Он махнул рукой в сторону пещеры снаружи. – Там еще очень много костей.

Грей отвернулся. Кто-то нашел жителей этого поселения и истребил их. Он вспомнил загадочные слова, произнесенные Эйбом раньше: «Эти стены не гарантируют безопасность. По крайней мере, не навсегда».

Участь, постигшая первоначальных обитателей этого места, стала предупреждением для народа Эйба. Это было хорошим укрытием, но даже тут было невозможно спрятаться от мира навсегда.

Грей направился к последнему из находившихся в зале предметов. Как и фасад храма, он также был изображен на монете.

Он подошел к дальней стене и направил на нее луч фонаря. В стену из кремового мрамора был вделан черный камень в форме знакомого символа. Он был не менее двадцати футов высотой.

– Колесо чакры, – озадаченно сказала Элизабет, после чего достала миниатюрный цифровой фотоаппарат и стала фотографировать. – Как на обратной стороне монеты.

Лука провел ладонью по стене. Грей будто читал его мысли: «Не от этого ли древнего знака произошел современный символ цыганского народа?»

Не задавался ли тем же вопросом Арчибальд Полк?

Ковальски древний храм явно не вдохновил, и он вздохнул:

– Полный облом.

– Как тебе не стыдно! – упрекнула его Элизабет. – Это археологическое и антропологическое открытие века!

– Ну и что с того? – пожал плечами великан. – Где золото? Где драгоценные камни?

Грею было противно признаться в этом самому себе, но в душе он был согласен с Ковальски. Он отошел в сторону и обвел лучом фонаря все стены зала по периметру. Чего-то действительно не хватало, но это не было золото или самоцветы.

К нему присоединилась Розауро.

– Что-то не так, командир? – спросила она.

– Здесь чего-то недостает.

– Чего именно?

В замкнутом помещении голоса звучали громко, поэтому, услышав этот диалог, все остальные повернули головы в их сторону.

Грей снова обвел стены лучом фонаря.

– На той монете… Там была буква. Греческая «эпсилон».

– Он прав, – сказала Элизабет.

Грей стряхнул с лица дождевые капли.

– Мы нашли здесь все, что изображено на монете: фасад храма, колесо чакры… Где же греческая буква?

– Еще одна незначительная деталь, – вмешался Мастерсон. – Что она означает?

– Она вовсе не незначительная, – возразила Элизабет. – Кто-то очень здорово потрудился, чтобы воспроизвести уменьшенную копию храмового комплекса в Дельфах. Что мы видели снаружи? Храм «меж антами» имеет форму зданий сокровищницы Дельфийского храма, толос выглядит в точности так, как тот, что был возведен в Дельфах в честь Афины. Или взять хотя бы это место. И снаружи, и изнутри он выглядит в точности так же, как храм Дельфийского оракула. А греческая «эпсилон» являлась одним из важнейших элементов, которыми он был декорирован.

Грею вспомнился их разговор с Пейнтером, когда тот рассказывал ему о том, что в Дельфах эта буква превратилась в символ культа пророчества, некий код, существовавший с тех пор на протяжении многих веков в искусстве и архитектуре.

Вперед выступил Лука.

– Я кое-что слышал об этой букве, – произнес он.

Грей повернулся к главе цыганского племени.

– Я рассказывал вам о детях, которых у нас отобрали, – заговорил тот. – Те из моего народа, кто первыми обнаружили место побоища, говорили о стоявшей там каменной церкви. Ее двери были выбиты и открыты нараспашку, но на них сохранилась большая бронзовая «эпсилон». Никто не знал, что она значит, а те, кто знал, лежали в общей могиле. Тайна умерла вместе с ними. Может, это была та же буква?

«Обозначающая шовихани, цыганских предсказателей судьбы, – подумал Грей. – Еще один культ пророчества».

– Как бы то ни было, – упрямо проговорил Мастерсон, который явно устал, – что из того, что здесь нет этой буквы «эпсилон»? Что из этого следует?

– Может, и ничего, – согласился Грей, но без особой убежденности. Он повернулся к Эйбу. – Когда вы впервые показали доктору Полку это место?

Тот пожал плечами.

– Первый раз я привел сюда доктора Полка год назад. Он тут все осмотрел, сделал какие-то записи и уехал.

Элизабет выглядела уязвленной.

– Отец ничего не рассказывал мне об этом открытии.

– Потому что он с уважением относился к нашим тайнам, – жестко проговорил Эйб. – Он был хорошим человеком.