На ней была глубоко высечена большая заглавная буква «эпсилон». Он оказался прав.
Элизабет вынула фотокамеру и сделала несколько снимков. Пока она этим занималась, к ним присоединились Розауро и Лука.
Грей выглянул наружу.
– А вы, доктор Мастерсон?
Сквозь отверстие Элизабет видела стоявшего внизу профессора.
– Такие упражнения – для людей помоложе меня, – ответил он, устало опираясь на трость. – Потом расскажете, что вы там нашли.
– Я тоже останусь здесь, – проговорил Эйб, но в его голосе звучал скорее страх, нежели усталость.
Элизабет заметила: чем дальше они продвигались, тем сильнее он нервничал.
– Ковальски, – позвал Грей. – Останешься тут. На тот случай, если возникнут непредвиденные осложнения.
– Я не против, – ответил бывший морской пехотинец. – Тем более что мне вряд ли удалось бы пролезть в эту мышиную нору.
Он взглянул на Элизабет, молчаливо призывая ее быть осторожной.
В небе снова громыхнуло, и этот звук отдался в камнях.
– Пошли, – сказал Грей.
Освещая себе путь фонарем, он стал спускаться первым. Следующей шла Элизабет, за ней – Розауро и Лука. Ладонь Элизабет скользила по стене. Настенные надписи спускались вместе с ними. Этот древний язык хараппцев так и не был расшифрован – в основном из-за того, что сохранилось крайне мало его образцов. Археологи до сегодняшнего дня искали Розеттский камень для этого языка, который позволил бы прочитать древние иероглифы.
«Возможно, это он и есть», – подумала Элизабет, оглядевшись вокруг.
Ее сердце бешено колотилось от испуга и одновременно от восторга, и ее даже удивляло, что никто рядом не слышит этого звука. Она представила себе, как по этим же ступеням спускался ее отец. Наверняка его сердце колотилось столь же неистово. В этот момент она испытала удивительное чувство близости с этими людьми, которых знала совсем недавно и с которыми вскоре, наверное, расстанется навсегда. Ее горло сжалось.
Лестница оказалась не длинной и привела их в маленькую комнату, высеченную в толще песчаника. В дальнем ее конце слышалось журчание воды. Из отверстия в стене на уровне колен бил природный источник. Вода по проделанному ею же желобку текла через всю комнату и исчезала в другой стене.
– Колодезная пещера, – проговорила Элизабет. – Народ, живший на берегах великой реки Инд, был опытен в искусстве ирригации.
Грей осветил фонариком все пространство пещеры. Она была почти круглой формы. В каменном полу было вырезано еще одно колесо чакры. Но это не было пустым. В его центре покоился большой камень в форме яйца.
– Это копия омфала, – сообщила Элизабет.
Пришедшие обступили камень, возвышавшийся примерно до уровня человеческой груди. Он был раза в два больше того, что привезли в Вашингтон из Дельфийского музея. На верхней части купола был высечен орнамент в виде деревьев и листьев.
Элизабет с усилием сглотнула и огляделась.
– Кто-то переделал адитон, внутреннее святилище оракула, где он изрекал свои пророчества.
Она шагнула к поваленному на пол стулу, имевшему всего три ноги.
– А вот и треножник. Классический треножник, на котором восседал оракул.
– Или оракулы.
Грей отошел на несколько шагов в сторону и направил луч фонарика на другие лежащие на полу треножники.
В общей сложности их было пять.
Элизабет сделала несколько снимков. Что же это за место? Что здесь происходило?
– Эй! – позвала Розауро. Она стояла у стены, подняв в воздух рюкзак, чтобы привлечь внимание своих спутников. – Вам наверняка захочется взглянуть на это.
Лука находился чуть дальше. Он поднес раскрытую ладонь к поверхности стены, но не прикасался к ней. Даже в царившем здесь сумраке Элизабет увидела, как дрожит его рука.
Она пересекла пещеру и подошла к Розауро.
Стену покрывала мозаика, почти почерневшая от времени. Некоторые из ее элементов, отвалившись, лежали на полу. Кто-то очистил отдельные ее участки, стерев с них плесень и грязь столетий. Казалось, это было сделано второпях. Элизабет представила своего отца, тряпкой оттирающего поверхность мозаики и горящего нетерпением увидеть, что на ней изображено.
Она посмотрела на очищенные куски.
На мозаике, занимавшей все пространство стены от пола до потолка, была изображена осада монастыря, угнездившегося в горах.
– Парнас… – пробормотала Элизабет. – Под осадой римлян. Здесь изображено падение Дельфийского храма.
Следующая часть мозаики изображала пещеру – почти такую же, в которой сейчас находились они, даже с омфалом посередине. Но камень был показан в разрезе. Спрятавшись под куполом камня, в нем скорчилась маленькая девочка на руках крепко прижавшей ее к груди молодой женщины. Рядом с омфалом стоял пытающийся найти их римский легионер.
Элизабет оглянулась и посмотрела на камень за своей спиной.
«Не может быть…»