Последний оракул

На ней была глубоко высечена большая заглавная буква «эпсилон». Он оказался прав.

Элизабет вынула фотокамеру и сделала несколько снимков. Пока она этим занималась, к ним присоединились Розауро и Лука.

Грей выглянул наружу.

– А вы, доктор Мастерсон?

Сквозь отверстие Элизабет видела стоявшего внизу профессора.

– Такие упражнения – для людей помоложе меня, – ответил он, устало опираясь на трость. – Потом расскажете, что вы там нашли.

– Я тоже останусь здесь, – проговорил Эйб, но в его голосе звучал скорее страх, нежели усталость.

Элизабет заметила: чем дальше они продвигались, тем сильнее он нервничал.

– Ковальски, – позвал Грей. – Останешься тут. На тот случай, если возникнут непредвиденные осложнения.

– Я не против, – ответил бывший морской пехотинец. – Тем более что мне вряд ли удалось бы пролезть в эту мышиную нору.

Он взглянул на Элизабет, молчаливо призывая ее быть осторожной.

В небе снова громыхнуло, и этот звук отдался в камнях.

– Пошли, – сказал Грей.

Освещая себе путь фонарем, он стал спускаться первым. Следующей шла Элизабет, за ней – Розауро и Лука. Ладонь Элизабет скользила по стене. Настенные надписи спускались вместе с ними. Этот древний язык хараппцев так и не был расшифрован – в основном из-за того, что сохранилось крайне мало его образцов. Археологи до сегодняшнего дня искали Розеттский камень для этого языка, который позволил бы прочитать древние иероглифы.

«Возможно, это он и есть», – подумала Элизабет, оглядевшись вокруг.

Ее сердце бешено колотилось от испуга и одновременно от восторга, и ее даже удивляло, что никто рядом не слышит этого звука. Она представила себе, как по этим же ступеням спускался ее отец. Наверняка его сердце колотилось столь же неистово. В этот момент она испытала удивительное чувство близости с этими людьми, которых знала совсем недавно и с которыми вскоре, наверное, расстанется навсегда. Ее горло сжалось.

Лестница оказалась не длинной и привела их в маленькую комнату, высеченную в толще песчаника. В дальнем ее конце слышалось журчание воды. Из отверстия в стене на уровне колен бил природный источник. Вода по проделанному ею же желобку текла через всю комнату и исчезала в другой стене.

– Колодезная пещера, – проговорила Элизабет. – Народ, живший на берегах великой реки Инд, был опытен в искусстве ирригации.

Грей осветил фонариком все пространство пещеры. Она была почти круглой формы. В каменном полу было вырезано еще одно колесо чакры. Но это не было пустым. В его центре покоился большой камень в форме яйца.

– Это копия омфала, – сообщила Элизабет.

Пришедшие обступили камень, возвышавшийся примерно до уровня человеческой груди. Он был раза в два больше того, что привезли в Вашингтон из Дельфийского музея. На верхней части купола был высечен орнамент в виде деревьев и листьев.

Элизабет с усилием сглотнула и огляделась.

– Кто-то переделал адитон, внутреннее святилище оракула, где он изрекал свои пророчества.

Она шагнула к поваленному на пол стулу, имевшему всего три ноги.

– А вот и треножник. Классический треножник, на котором восседал оракул.

– Или оракулы.

Грей отошел на несколько шагов в сторону и направил луч фонарика на другие лежащие на полу треножники.

В общей сложности их было пять.

Элизабет сделала несколько снимков. Что же это за место? Что здесь происходило?

– Эй! – позвала Розауро. Она стояла у стены, подняв в воздух рюкзак, чтобы привлечь внимание своих спутников. – Вам наверняка захочется взглянуть на это.

Лука находился чуть дальше. Он поднес раскрытую ладонь к поверхности стены, но не прикасался к ней. Даже в царившем здесь сумраке Элизабет увидела, как дрожит его рука.

Она пересекла пещеру и подошла к Розауро.

Стену покрывала мозаика, почти почерневшая от времени. Некоторые из ее элементов, отвалившись, лежали на полу. Кто-то очистил отдельные ее участки, стерев с них плесень и грязь столетий. Казалось, это было сделано второпях. Элизабет представила своего отца, тряпкой оттирающего поверхность мозаики и горящего нетерпением увидеть, что на ней изображено.

Она посмотрела на очищенные куски.

На мозаике, занимавшей все пространство стены от пола до потолка, была изображена осада монастыря, угнездившегося в горах.

– Парнас… – пробормотала Элизабет. – Под осадой римлян. Здесь изображено падение Дельфийского храма.

Следующая часть мозаики изображала пещеру – почти такую же, в которой сейчас находились они, даже с омфалом посередине. Но камень был показан в разрезе. Спрятавшись под куполом камня, в нем скорчилась маленькая девочка на руках крепко прижавшей ее к груди молодой женщины. Рядом с омфалом стоял пытающийся найти их римский легионер.

Элизабет оглянулась и посмотрела на камень за своей спиной.

«Не может быть…»