Последний оплот

– Я думаю, что этот Далманин хотел сбежать к белым.

– С чего вы это взяли, комбриг?

– Он слишком оторвался от своего разъезда, которым командовал. Я потом спрашивал у его солдат – сказали, что Далманин сам пожелал остаться один.

– А зачем? Он объяснил?

– Так лучше скрытно произвести разведку. Он так сказал.

– Резонно, комбриг.

– И я так бы подумал, но они знали, что в степи рыскают небольшие отряды Улагая. И с чего было командиру Красной Армии отделяться от своих людей?

– А кто он? Я о Далманине.

– Унтер-офицер драгунского полка на германской войне. Хотя это только по его словам. Никакого подтверждения этому нет. Не похож он на унтера. Явно бывший офицер.

– Даже если и так, то это не преступление. Ну, скрыл он тот факт, что был офицером?

– Он хотел перейти к белым! И если бы я тогда на него не наткнулся, он бы это сделал. И я думаю, что он такой не один. И его командир Николаев хочет сбежать. А это ляжет пятном на всю бригаду! А отвечать кому?

– А что местное ЧК?

– Не заладилось у меня с ними, товарищ Губельман.

– Хорошо! Я с этим разберусь, комбриг…

***

Солдат возвращался домой. Таких ныне много. Дезертирство из Белой и Красной армий было большим. Многие после германской войны так и не смогли добраться до дома, и их закрутило в круговерти гражданской войны. Иные служили в многочисленных «зеленых» армиях и сражались и с красными и с белыми, затем бросали все и бежали домой к семьям. Возвращались домой солдаты по ранениям, ибо больше службу нести не могли.

Патруль остановил его на станции.

– Кто таков? Кажи документ.

Солдат вытащил аккуратно сложенный лист бумаги и подал начальнику патруля.

Тот прочитал, что товарищ Арсеньев служил в 12-й армии и комиссован вчистую по ранению.

– В пулеметной команде служил? – начальник патруля внимательно посмотрел на солдата.

– Точно так.

– Вот так удача! Нам то как раз такие и надобны. Пулеметчиков нет. А пулеметов хватает. Тому назад неделю у беляков пять штук отбили.

– Дак я комиссованный, братки.

– С чего комиссованный? Руки-ноги на месте. Своими ходишь. С чего комиссовали то?

– Да написано все.

– А поди разбери чего там дохтур накарябал. Ты зараз с нами пойдешь, мил человек. До нашего командира. А он решит чего с тобой делать. Хотя я и так знаю. Будешь служить на тачанке в бригаде товарища Хотиненко.

– А не согласен я дальше служить! – вскричал солдат. – Сколь служить можно? С 14-го года служу!

– Да ты не кипятись, браток, – успокоил его один из солдат патруля. – Скоро контру прикончим и по домам. Недолго осталось.

– Чего недолго? Воюем-воюем. А конца-то и не видать!

– Скоро уже!

Начальник патруля строго сказал:

– Хватит! Я сказал, пойдешь с нами! И баста!

– Это по какому закону меня, комиссованного, обратно призвать можно?

– Как говорит наш комиссар, по закону революционной необходимости.

***

Город Н.

Улица Красных зорь (бывшая Губернаторская)

Штаб кавалерийской бригады.

Анна увидела, что порядка в бригаде Хотиненко стало меньше. В штабе царила толкотня и неразбериха. Дельных письмоводителей не было. Ординарцы толкались у стола заваленного бумагами. Телеграфисты не могли докричаться до начальства из-за шума.

Комбриг приказал всем молчать. Шум стих.

– Чего вы все голосите? Тихо мне! Новый комиссар бригады товарищ Губельман! Прошу вас, товарищ Анна. А ты, Громов, опосля ко мне зайди!

– Что у вас здесь такое, Хотиненко? – спросила Анна. – Что за бардак?

– А как его навести порядок-то? У меня грамотных людей нет! С улицы набираю. А чего они понимают в деле штабном? И я чего в нем понимаю? Был дельный начальник штаба, так забрали его в другую дивизию по приказу товарища Будённого. Мне обещали иного прислать. Да не прислали!

– И кто начштаба?

– Дак мой старый приятель Пашка Громов. Мы с ним ещё у батьки Гордиенко служили. Человек он верный и рубака каких поискать. Но в штабной работе…

– Понятно. Я найду вам начальника штаба.

– Из бывших?

– Из военспецов, товарищ Хотиненко. Но доверять вы ему сможете. Ему сам товарищ Троцкий верит. А если верит Председатель реввоенсовета республики, то вам стоит верить.

– Как прикажете, товарищ комиссар!

Они вошли в небольшую комнату, где были стенной шкаф, письменный стол и пять стульев.

Анна посмотрела в окно и не поверила своим глазам. Люди из патруля вели к штабу человека в солдатской шапке и шинели.

– Хотиненко! – позвала она.

– Да.

– Ваши патрули куда задержанных отводят?

– Дак смотря кого, товарищ Губельман. Ежели шпиёнов то в распределитель. Что-то вроде тюрьмы. Опосля их в ЧеКу сдаём. А ежели солдаты – на гауптвахту. Ныне много разного народа с фронта бредёт. Я их отлавливаю и, ежели специалист по пулеметному али артиллерийскому делу, в бригаду приписываю.

– Подойдите!

Хотиненко подошел к окну.

– Вот этого куда ведут?

– Солдатика? Дак на гауптвахту. Это Сёмкин патруль-то. Он завсегда важных дезертиров ловит. А чего вас это солдатик заинтересовал? Знакомый?

– Нет. Но посмотреть на гауптвахту вашу хочу.

– Так нет ничего проще…

***