Последний оплот

– Говорил я тебе, Пётр, что стоило тебе ехать в поезде генерала Деева. Твой полковник Кальве совсем не дурак. Но ты ведь остался не из-за нас с прапорщиком? – усмехнулся капитан. – Баронесса фон Виллов занимает твои мысли.

Лабунский ответил:

– Я совсем не жалею, что не уехал вместе с Кальве.

– Отступаем на Крым? – спросил Слуцкий.

– Там можно закрепиться, господа. Крым – наш последний оплот. А ты, Пётр, помнится мне, в 18-ом году хотел попасть в Крым?

– Да. Была мысль сбежать из России.

– Скоро все это станет реальностью, поручик. Всем нам придется бежать из России.

– А куда бежать, господа? – спросил Слуцкий. – Где нас ждут?

– Морем в Турцию. А затем можно во Францию, – сказал Штерн. – Хотя если спросить – кому мы там нужны? Наверное, никому.

– И что нам делать во Франции, капитан? – спросил прапорщик.

Их разговор был прерван приходом подполковника Гиацинтова, который командовал артдивизионом.

– У вас здесь тепло, господа. Я жутко замерз.

– Грейтесь, подполковник.

Штерн уступил ему свое место у огня. Гиацинтов протянул свои ноги к печурке. Его рваные сапоги были насквозь промокшие.

– Неужели им не во что вас переобуть, подполковник? – спросил Лабунский.

Тот посмотрел на нового офицера.

– Я вас где-то видел, поручик.

– Два дня назад мы с вами виделись в последний раз, – напомнил Лабунский.

– Точно! Штабной салон вагон Деева! Точно! Как вы здесь в нашем аду?

– Прикомандирован к пулеметной команде третьего Дроздовского пехотного полка.

– Эка вас занесло из штаба.

– Поручик сам просил о переводе, – сказал прапорщик Слуцкий. – А сапоги вам, подполковник, они могли бы и найти. Не дело ходить в таких.

– Все нет времени, господа.

– Дак здесь на станции такие склады. Все равно всё пропадет, коли нам отступать.

– Вы не видели в чем ходят мои артиллеристы. Пришел приказ оставить станцию. Наши готовятся взрывать наши бронеавтомобили и вагоны с боеприпасами.

– Взрывать? – спросил Штерн.

– А что с ними делать, господа? Я и пушки свои взорву. Забрать их нет никакой возможности. Нельзя чтобы все красным досталось. Слыхали, господа, что к нам прорвались пленные.

– Пленные?

– Марковцы, которых захватили красные. Два офицера и медсестра.

Лабунский сразу подумал, что они могут что-то знать о судьбе баронессы фон Виллов.

– А где они сейчас? – спросил он.

– Кто? – поднял голову Гиацинтов.

– Наши пленные, которые возвратились.

– Ах, вот вы о ком. В доме начальника станции. Настрадались в пути. Пусть отогреются. Да и полковнику Манштейну нужно доложить. Вы не мешайте им пока, поручик. Ныне им не до вас с вашими вопросами. Столько людей хотят узнать о судьбе сдавшихся в плен. Но ничего хорошего они все равно не узнают.

– Марковцы слишком хорошо сражались с большевиками, чтобы рассчитывать на снисхождение, – сказал Штерн.

– Да кому нужно их снисхождение? – строго спросил Гиацинтов.

– Тем, кто ныне у них в плену, – ответил Лабунский.

– Не нужно попадать в плен, господа. Это война на взаимное истребление. Или мы их, или они нас. Третьего не дано.

–Вы слишком категоричны, подполковник, – ответил Лабунский. – И там и там русские.

– Большевики, поручик, еще категоричнее чем я. Они уничтожают Россию. Ту Россию, которую мы знали, и которую мы любим. Они строят новый мир без бога. А значит, их мир не будет иметь русской души, Ибо душа нашего народа это православная вера. Наши предки сохранили её в тяжелейших обстоятельствах. Они выстояли благодаря этой вере. А что будет Россия без веры и без бога? Вы думали над этим, поручик?

– Много думал, – сказал Лабунский. – Но думать одно, а видеть иное. А то, что я видел на фронте, совсем не согласуется с вашими словами, подполковник. Вы видели сколько мужиков, ревнителей того самого православия, про которое вы мне говорите, поднимают оружие против нас? А мы идем восстанавливать храмы и веру, идем против большевиков, которые эту веру разрушают.

– Что вы хотите сказать?

– Только то, что хватит произносить громкие слова, подполковник. Православие, бог, душа. Да плевать мужику на душу русского народа! Мужик хочет землю, пару лошадей, корову, десяток овец. А мы забираем у мужика то, что ему действительно дорого. Забрали зерно, забрали овец и кур. А что оставили? Слова о возрождении веры?

Гиацинтову не понравились слова поручика.

– Если вы так мыслите, то отчего сражаетесь на нашей стороне? Шли бы к большевикам.

– Я не большевик, подполковник. Но они побеждают. Вы не видите?

Капитан Штерн, стоявший у окна, заметил бронеавтомобиль, который остановился у главного здания.

– Кого это принесло в наши палестины? – спросил он, прерывая спор, поручика и подполковника, который ему не нравился. Штерн боялся, что Лабунский снова наговорит лишнего.

Гиацинтов подошел к окну.

Из автомобиля вышел офицер в шинели. Штерн сразу узнал его. Это был капитан Дмитрий Васильев из контрразведки Добровольческого корпуса.

– А контрразведка здесь откуда?

– Контрразведка? – удивился Гиацинтов.

– Это наш с поручиком старый приятель по Ростову. Служит в контрразведке Добровольческой армии…

***