Таня увидела однажды, как он охотился. Наглая крыса дразнила кота, вылезая из своего убежища. Она не спеша подбирала ничего не значащий мусор, какие-то щепки, палочки, оставшиеся после рубки деревяшек, и утаскивала в свой лаз, чтобы показать Рыжику — именно она здесь главная, а не он. У крысы была длинная морда с внимательными глазками. Ее лысый хвост змейкой вился по полу и казался длиннее туловища.
Кот сидел, совершенно не двигаясь. Он не покидал своего поста. Это длилось целую вечность. Время как будто замерло вокруг Рыжика. Таня удивлялась его выдержке, она даже устала наблюдать за ним.
Наконец крыса отбежала подальше от своей дыры. Кот этого и дожидался. На полусогнутых лапах, почти касаясь брюхом земли, он по-тигриному подкрался к добыче и набросился на нее. Крыса подпрыгнула, как на пружинах, и попыталась убежать, но Рыжик загнал ее в угол.
Спрятаться ей было негде. Крыса, чтобы казаться больше, привстала на задние лапки. Она и Рыжик спокойно смотрели друг на друга, словно им надоело враждовать. Но это спокойствие было обманчивым. Крыса, покачавшись из стороны в сторону, бросилась на кота. Она норовила укусить его в морду. Рыжик ударил ее лапой.
Худой рыжий кот и жирная черная крыса клубком закрутились на земле. Крыса громко пищала, Рыжик боролся молча. Ему удалось схватить ее зубами за шкирку, и движение опять замедлилось: кот, не разжимая челюстей, устало приобнял свою добычу лапой. Она не шевелилась. Сдохла?
Нет. Отчаянным рывком крысе удалось высвободиться и даже совершить пару прыжков, но ей оставалось жить считанные секунды. Таня увидела бросок кота, молниеносный удар рыжей лапы и черную тушку в его зубах. Сейчас он перекусит крысе шею… Морда Рыжика была испачкана кровью. Проволочив добычу, кот положил ее на пол, на всякий случай пару раз толкнул лапой. Все, дело сделано.
Его хитрость и выдержка работали безотказно. Он притворялся равнодушным к грызунам, мог дожидаться часами и даже днями, пока они перестанут его бояться. Напоминал того Рыжика, который сломя голову удирал от Буки и прятался под кроватью от маленького мышонка. Но стоило крысам и мышам потерять бдительность, добродушный кот моментально превращался в хладнокровную и быструю машину для убийства.
Среди людей есть такие же незаметные герои. Они добры, многое прощают, не хотят причинять боль. В чем только их не обвиняют — в бесхарактерности, недостатке честолюбия, даже в лени. Но случись беда, сражаться и совершать подвиги идут именно мягкосердечные. Ради этого им приходится перешагивать через свою врожденную доброту. И после этого их уже невозможно остановить.
Дядя Георгий ремонтировал корабли на своей верфи. Он делился пайком с племянниками. Когда у него сильно распухли от голода ноги и он больше не мог ходить, за ним приехали товарищи с работы, увезли на санках на завод. Там он и умер, работая. А вскоре умер Сергей Иванович. Манана пеленала его, и он был похож на сморщенного гномика с шоколадкой на животе.
Чтобы сохранить пайку и подкормить Майю, Манана не сообщала о смерти внука. Она зашила Сергея Ивановича в темно-бордовое плюшевое покрывало и положила между оконными рамами. В прежние времена там хранились на холодке продукты — кура, мясо, молоко.
Сергей Иванович легко поместился в этом пространстве, и взгляд Мананы даже привык к свертку, который прежде был ее баловником Серго. Майка тоже часто посматривала на братика — может, зашевелится? Она втайне надеялась, что он не умер, просто заснул летаргическим сном. Рассказывали, что такое иногда случается из-за голода.
Манана считала себя сильной. Но после смерти Сергея Ивановича ее душа отказалась воспринимать этот страшный мир и захотела вернуться в те времена, когда была счастлива. И бабушка Манана зачудила.
— Идите сюда, супра гавшалот[14].
Она устраивала праздники для своей когда-то большой и шумной семьи, подавала воображаемые грузинские блюда, смеялась вместе с родными и пела песни.
— О, Таня, заходи, дорогой! Кто там мальчик с тобой в красных сапогах?
— Какой мальчик? — не понимала Таня, но на всякий случай оборачивалась. В коридоре был только Рыжик.
— Бебо, ты что такое говоришь? — ужасалась Майка. — Это же кот!
Манана хитро улыбалась, грозя пальцем.
— Мальчик! — упрямо отвечала она. — Да-да, он.
И приглашала Рыжика:
— Чичи бичи[15], заходи, гостем будешь. Айда все к столу, пир горой!
Манана звала всю свою семью по именам и разговаривала с Серго, Георгием и другим сыном, словно они сейчас находились в комнате.
— Бебо, ну какой стол? Какой еще пир горой? — горестно спрашивала Майка. Она не хотела верить, что бабушка сошла с ума.
— Чэмо окро[16]! — улыбалась в ответ Манана. И, прикрыв глаза, пела что-то нежное.
— Чэмо цицинатела, дапринав нела-нела…
— Что она поет? — спрашивала подругу Таня.
— Это про светлячка. Она Сережу так спать укладывала. Мой светлячок, тихо-тихо летишь… Куда ты… Побудь со мной, далекий огонек… — шепотом переводила Майка, глотая слезы.