Последний интегратор

— Ты преувеличиваешь мою роль, Саша, — сказал Никита Максимович. — У комитета только один основатель.

Его лицо показалось мне знакомым. Я ведь видел его субботу. В холле префектуры, среди других мужчин в пальто. Ведь он одновременно был чиновником префектуры. Он меня, что не удивительно, не узнал. Но почему я его не узнал?

Никита Карапчевский — второй человек в Инткоме, правая рука своего знаменитого брата. Его называли «Бульдог интеграции». Непонятно было, чего больше в этом прозвище — уважения или насмешки.

— А почему общественный помощник? — сказал он. — Бескорыстие — это хорошо, но надо и материально поддерживать своих соратников.

— Никита, кому ты это говоришь? — сказал Карапчевский. — Ты же знаешь, как у нас с деньгами. Тем более Иван — студент, ему не привыкать к спартанским условиям.

— Да не надо, — вставил я.

— Надо, надо, — сказал Никита Максимович и мне, и Карапчевскому. — Сделаем так: выделим Ивану часть из моего жалованья. Никакие возражения не принимаются. Всё равно я получаю вдвое больше, чем мне нужно.

— Отличная мысль, Никита! — сказал Карапчевский. — Почему я сам не додумался? Может, тогда из моего?..

— Нет, только из моего, — сказал Никита Максимович. — Ты и так оплачиваешь все расходы комитета. Оставь на мороженое для Лизы. А у меня ещё хватит на двух-трёх помощников.

Я не знал, что сказать. Меня взяли сюда без всякого опыта, без всяких знаний. Теперь ещё и деньги будут давать. За что?

Никита Максимович сказал, какие нужны документы. Я пообещал принести в следующий раз.

— Если бы все трудности так легко разрешались, — сказал Карапчевский. — Ведь с утра ждём полицию. А они не торопятся. И уйти никуда нельзя, и здесь мне делать нечего.

Никита Максимович наблюдал за ним и слегка покачивал головой.

Зазвонил телефон. Никита Максимович был ближе к аппарату. Он поднял трубку.

— Слушаю! — сказал он.

После паузы он передал трубку Карапчевскому, большим пальцем показывая в глубь здания.

Карапчевский, кажется, расшифровал знак своего брата и взял трубку. Он слушал собеседника и нетерпеливо кивал, потом возмущённо сказал: «До сих пор никого нет!» После ещё одной серии кивков он коротко сказал: «Сейчас», — и повесил трубку.

— Никита, ты жди полицию и звони им каждые полчаса, — сказал он. — Ещё позвони наместнику. Хоть сегодня он меня примет? А я схожу в гости к префекту. Он, видите ли, ужасно расстроен. Где у нас отчёт о воде?

Никита Максимович передал ему те бумаги, которые просматривал. Карапчевский потряс бумагами.

— Нет, ты видел? Полгода назад всё было отлично, когда эти, — он ткнул пальцем в ту же сторону, что и Никита Максимович, — проводили анализы.

Карапчевский нашёл пустую папку, шлёпнул в неё стопку бумаг и засунул папку в портфель. Я почувствовал себя лишним. Карапчевский оглядел меня и сказал:

— Вы, Иван, пойдёте со мной.

Он подхватил пальто и шарф и махнул рукой, чтобы я двигал за ним. У входа он остановился и полюбовался на художества вандалов.

— Иван, — сказал Карапчевский, — у вас сегодня одна задача: смотреть и думать. Больше ничего делать не надо. Смотрите и думайте. В конце дня поделитесь размышлениями.

Я пообещал, что буду стараться.

* * *

В приёмной префекта нас встретила молодая женщина в юбочном костюме. С её лица кто-то стёр ластиком все черты, а потом заново нарисовал ровненькие глаза, брови, губы. Она провела нас в кабинет.

За креслом префекта висел поясной портрет первого консула. Лицо первого консула было бесстрастно. Префект вышел из-за своего Т-образного стола, чтобы поприветствовать Карапчевского. Мне он только коротко кивнул.

Мы сели за стол. Префект — с одной стороны, мы с Карапчевским — с другой. На столе стояла сделанная из слоистого драгоценного камня карандашница в виде пирамиды Джосера. На галстуке префекта красовалась булавка в виде скарабея.

Префект расспросил об утреннем происшествии. Карапчевский рассказал о вандалах. Префект слушал рассказ Карапчевского и ни на миг не отрывал от него заинтересованного взгляда. Казалось, он даже ни разу не моргнул.

— Всё это очень плохо, — сказал префект. — Думаю, вам стоит идти не в полицию, а в секретную службу. Терроризм — это по их части. В следующий раз в окно полетят не камни, а гранаты.

— Вот именно, гранаты, — сказал Карапчевский. — Но вам-то ничего не грозит. Хорошо, что нас подальше отселили.

— Если вам что-то грозит, то и нам грозит, — сказал префект. — Насчёт вашего старого помещения. Через неделю ремонт закончится, и сможете обратно переезжать. Вы уж извините, что ремонт так затянулся. Мы делали его на городские средства, а у нас ведь не так много денег, как у вас. Всё-таки особая строка в государственном бюджете.

— Самая особая, — сказал Карапчевский. — Но вообще я не только за этим сюда пришёл. Во-первых, мост…

— Простите, это сразу не ко мне, — перебил префект. — Это к наместнику. Он обещал дать деньги.

— И наместнику много раз говорил.

— Давайте говорить вместе. Ведь я с вами полностью согласен. Но город просто не потянет такое строительство.

Карапчевский достал папку и положил её перед префектом.

— Тогда во-вторых. Надеюсь, это вы потянете.