Последний интегратор

— Мне пора, — сказал я.

Он снова удержал меня. Я разозлился и резко вырвал руку. Будет всякий диффер меня лапать…

— Слушай, дело проиграно, — сказал он. — Всему конец. Интком скоро разгонят, а Карапчевского…

Он замолчал.

— Что? — не вытерпел я.

— Что угодно! Снимут, посадят… Или он пропадёт. Как раньше люди пропадали. Ты историю хорошо знаешь? Народ его не поддерживает, чиновники — только притворяются из-за первого консула. Получается — Дианочка и жирдяй, вот и вся его команда. Хочешь быть с ними?

— Допустим. Это моё дело.

Он хихикнул.

— Слушай, ты на Дианочку, что ли, запал? Это у Карапчевского такой приём для всех юных последователей. Сначала Дианочка их завлекает, а потом они на всё готовы. За идею. Дианочка втюрилась в Карапчевского, она и жизнь за него отдаст, и в постель ляжет.

— Да иди ты!

Я его оттолкнул. Он отступил назад и развёл руки, показывая, что не оскорблён тычком и драться не собирается. Я тоже не собирался и быстро зашагал к дороге.

Во время разговора у меня пересохло в горле. В голове крутились слова, которыми надо было приструнить его, но теперь было поздно.

Я перешёл дорогу и направился к главному входу в Луна-парк. Я уже слышал, как играет оркестр. Ребят здесь не было. Я прошёл мимо сфинксов, стороживших высокие ворота, и оказался в тени редких для нашего климата лип и дубов, которые пережили всех правителей и продолжали расти. Я обошёл пока неработающий фонтан с дельфинами. Здесь ребят тоже не было. Этот диффер как будто нарочно меня задержал!

— Ванька! — закричал Артём.

— Ваня! Ваня! — хором закричали Майя и Наташа.

Они стояли у «Гробницы Тутанхамона» и ели сладкую вату. Я пошёл, потом побежал к ним. Всё забылось — и невменяемый Игнат, и даже Карапчевский.

— Друг мой, брат мой! — с чувством сказал Артём. — Больше, чем брат!

Это была цитата из того же фильма.

Я хлопнул его по плечу. Майя и Наташа засмеялись, обняли меня с двух сторон и по очереди чмокнули в щёки липкими от ваты губами.

Приближался Денис со свежей порцией ваты. Я полез к нему обниматься. Он недовольно отстранился и выронил вату на бетонную дорожку.

— Спасибо тебе, — обиженно сказал он.

Я поднял палочку с запылённым комком и запихал её в ближайшую урну.

— Дениска, я тебе сто таких куплю, — сказал я. — Тысячу, миллион!

— Ладно тебе, — сказала Майя и обняла Дениса за плечи.

— Ребята, пойдёмте кататься! — сказал я.

— И жрать! — сказал Артём.

Он откусил огромный кусок ваты. Большая часть ваты осталась у него на щеках и на носу.

— И жрать! — сказал я.

Продавщица, которая смотрела на нас через окошко билетной кассы, понимающе улыбалась. Я тоже ей улыбнулся. Я улыбнулся бы любому встречному.

Беззаботное ощущение летних каникул охватило меня. Аттракционы, игровые автоматы, тир, сладкая вата, мороженое, шарики, танцы под духовой оркестр. Завтра будет воскресенье, а впереди — бесконечная жизнь, полная открытий и перемен.

И тут мне вспомнился мой сон.

Глава II. Апрель, понедельник

Предсказание невменяемого Игната сбылось. Стена возле бокового входа в префектуру была исписана ругательствами. «Поганки» — это было самое пристойное.

На двери чернело горелое пятно. В окне — это было окно первого от входа кабинета — кривыми зубьями торчали осколки выбитого стекла.

Дверь в первый кабинет была закрыта, и в коридоре было ещё темнее. Во втором кабинете находились двое. Карапчевский со сложенными куполом пальцами вышагивал в узком пространстве между столами, а какой-то усатый толстяк в костюме и галстуке тихо сидел на месте Дианы и просматривал бумаги. Карапчевский метнулся ко мне и пожал руку.

— Уже слышали, да? — спросил он. — Ну, какие же они подонки!

Углы его губ от волнения ещё больше загибались вниз.

— Ничего не слышал, — сказал я. — Что произошло? Там такой разгром.

— Вы не слышали новости?

— Я же после учёбы, а потом сразу сюда.

— Диана в госпитале, — сказал Карапчевский и поморщился, как от боли. — Сегодня утром пришла раньше всех. Вандалы писали свои гадости на стене и жгли дверь. Она их спугнула, потом зашла в ту комнату. Они бросили камень в окно.

— Что с ней? Они в неё попали?

— Она запнулась, упала и ударилась головой об угол тумбочки. Сотрясение мозга. Вызвала неотложку и потом отключилась. Вы подумайте, сама успела вызвать неотложку!.. Это я виноват. Ведь мог прийти пораньше.

— Не говори ерунды, — сказал толстяк. — Ты ведь не развлекался. Скажи ещё, что я виноват. Мы все знаем, кто виноват.

Карапчевский представил меня толстяку, а толстяка — мне.

— Это Никита Максимович, мой брат, — сказал он.

Никита Максимович привстал, чтобы пожать мне руку. Он был настоящий великан. Не только толстый, широкий, с шарообразным животом, с двойным подбородком, но ещё и высокий, широкоплечий, с могучей, выкаченной вперёд нижней челюстью. Тесный кабинетик, уставленный шкафами, был ему не по размеру.

Низкорослый, жилистый Карапчевский казался рядом с ним пигмеем. Как будто для того, чтобы объяснить эту разницу, Никита Максимович уточнил:

— Двоюродный брат, двоюродный.

— Один из основателей Инткома, — сказал Карапчевский.