Последний единорог

Она вздохнула в нем, начинаясь в каком–то тайном месте — возможно, в лопатке или в самой сердцевине его лодыжки. Сердце его наполнилось и затрепетало, словно парус, и что–то сдвинулось в его теле более основательно, чем он знал прежде. Она заговорила его голосом, что–то приказывая. Ослабев от ее власти, он опустился на колени и стал ждать, чтобы оказаться Шмендриком снова.

Интересно, что я сделал. Я ведь сделал что–то.

Он открыл глаза. Многие разбойники усмехались и крутили пальцами у висков, обрадованные возможностью поиздеваться над ним. Капитан Шалли поднялся на ноги, спеша объявить, что развлекательная часть окончена. Но Молли Грю тихо вскрикнула дрожащим голосом, и все обернулись посмотреть, что же она там увидела.

На поляну вышел человек.

Он был одет во все зеленое, если не считать коричневой куртки и косой коричневой шапочки с павлиньим пером. Он был очень высокого роста — слишком высокого для живого человека: огромный лук, болтавшийся у него на плече, размером был с Джека Дзингли, а его стрелы могли бы служить копьями или посохами для Капитана Шалли. Совершенно не замечая неподвижные лохматые фигуры у костра, он прошагал сквозь ночь и исчез, не проронив ни слова, — и ни дыхания, ни шагов.

За ним пришли остальные, поодиночке или парами, некоторые переговаривались между собой, многие смеялись, но на поляне при этом царила полная тишина. Все несли с собой луки и были одеты в зеленое, кроме одного — одетого в багрец по самых пят, и другого — облаченного в коричневую монашескую рясу, обутого в сандалии, с громадным животом, который поддерживался веревочным поясом. Один, проходя мимо, играл на лютне и молча пел.

— Аллан Э–Дейл! — Это был чувствительный вскрик Вилли Джентля. — Только посмотрите на эти чудеса. — Его голос был наг, как голос новорожденной птицы.

Изящно гордые, грациозные, как жирафы (даже самый высокий из них всех — Бландербер с добрыми глазами), лучники шли через поляну. Последними рука об руку вышли мужчина и женщина. Их лица были так прекрасны, как будто они никогда не знали страха. Тяжелые волосы женщины сияли тайной — словно облако, таившее луну.

— Ох, — выдохнула Молли Грю. — Мариан…

— Робин Гуд — миф, — нервно заговорил Капитан Шалли. — Классический пример героических фигур фольклора, синтезированный из потребности народа. Другой пример — Джон Генри. Людям необходимо иметь героев, но ни один человек не способен полностью соответствовать потребности, и вот так легенда разрастается вокруг зернышка истины, будто жемчужина. Нет, это, конечно, замечательный трюк, я ничего не говорю…

Первым с места рванулся потрепанный щеголь Дик Бредни. Все фигуры, кроме последней пары, уже скрылись в темноте, когда он бросился за ними, хрипло выкрикивая:

— Робин, Робин, мистер Гуд, сэр, подождите меня! — Ни мужчина, ни женщина не обернулись, но вся шайка Шалли — кроме Джека Дзингли и самого Капитана — ринулась к краю леса, спотыкаясь и толкая друг друга, затаптывая костер, так что вся полянка вскипела тенями.

— Робин! — кричали они. — Мариан, Скарлет, Малютка Джон! Вернитесь! Вернитесь! — Шмендрик начал смеяться, нежно и беспомощно.

Перекрывал их голоса, Капитан Шалли завопил:

— Дураки! Дураки и малые дети! Это все обман, как и всякое волшебство вообще! Такого человека, как Робин Гуд, не существует! — Но разбойники, обезумев от утраты, ломились в лес вслед за сияющими лучниками, переваливаясь через поваленные стволы и коряги, продираясь сквозь цепкие колючки и голодно воя на бегу.

Только Молли Грю остановилась и оглянулась. Ее лицо горело белым светом.

— Нет, Шалли, все наоборот! — крикнула она ему. — Не существует таких людей, как ты, как я, как любой из нас. Робин и Мариан — настоящие, это мы — легенда! — И она побежала дальше, крича: — Подождите, подождите! — как и все остальные, оставив Капитана Шалли и Джека Дзингли стоять в свете затоптанного костра и слушать смех волшебника.

Шмендрик едва обратил на них внимание, когда они подскочили к нему и схватили его за руки. Он не отпрянул, даже когга Шалли кончиком кинжала ткнул его под ребра и прошипел:

— Это было опасное развлечение, мистер Чайльд, и к тому же — очень невежливое. Могли бы просто сказать, что не хотите слушать песен. — Кинжал вонзился чуть глубже.

Где–то вдалеке Шмендрик услышал рык Джека Дзингли:

— Никакой он не Чайльд, Шалли, и никакой не бродячий колдун. Теперь я его узнал. Это сын Хаггарда, Принц Лир, такой же гадкий, как и папаша, и, вне всякого сомнения, хорошо знакомый с черными искусствами. Придержи руку, Капитан, — мертвым он нам не нужен.

Голос Шалли сник:

— Ты уверен, Джек? Он казался таким приятным стариканом.

— В смысле — приятным дуралеем. Да, это похоже на Лира, как я слышал. Он прикидывается невинным и бестолковым, но в искусстве обмана он — сам дьявол. Как он притворился этим малым, этим Чайльдом, а? Все ради того, чтобы застать нас врасплох…

— Меня он врасплох не застал, Джек, — запротестовал Шалли. — Ни на миг. Просто могло показаться, что я — в расплохе, но я и сам — большой мастер по части обмана.