Последний довод королей

«В конце концов, однажды я был гордым мужчиной, пусть и в далеком прошлом. Не такого конца ожидал полковник Глокта — быть утопленным в ванне женщиной в грязной рубашке. И найдут меня перекинутым через край ванны, задом кверху. Хотя какая разница? Важно не как ты умер, а как жил».

Женщина отпустила Глокту и резкими движениями разгладила одежду у него на груди.

«К чему свелась моя жизнь в последние годы? О чем мне грустить? О лестницах? супе? боли? О бессонных ночах, когда не дают покоя воспоминания о прошлом? О пробуждениях по утрам в постели, полной моего же дерьма? Резонный вопрос: что же я сам не удавился, еще раньше?»

Глокта заглянул в глаза убийцы, холодные и яркие, как желтое стекло. И улыбнулся. Улыбнулся с облегчением.

— Я готов.

— К чему? — Она вложила ему в руку… трость. — Если у тебя будут еще дела с Байязом, меня в это не впутывай. В следующий раз я не буду такой вежливой.

Она попятилась к выходу — светлому прямоугольнику на черном фоне. Когда в коридоре стихли шаги, в комнате стало совершенно тихо. Лишь капала вода с плаща Глокты.

«Итак, я остался жив. Опять».

Глокта выгнул брови.

«Секрет, похоже, в том, чтобы этого не хотеть».

День четвертый

Дикарь с востока был настоящим уродом: жлоб в вонючей шкуре и кольчужных нашлепках; мокрые от дождя черные патлы схвачены неровными серебряными кольцами, на щеке и на лбу — по длинному шраму, тут и там — рубцы поменьше и юношеские прыщи. Сплюснутый рябой нос смотрит в сторону. Он пыхтел и щурился от усилия, скалил желтые зубы и в прорехе на месте резцов торчал серый язык. Лицо человека, жившего войной. Лицо человека, жившего мечом, секирой, копьем и считающего, что прожить еще день — уже счастье.

Логен видел в нем, как в отражении, самого себя.

Они крепко вцепились друг в друга, словно пара неумелых любовников, позабыв обо всем. Качались то вперед, то назад, как озлобленные пьянчуги в корчме. Дергали и тянули друг друга на себя, кусаясь и царапаясь, объятые злобой, выдыхая облачка зловонного пара. Усталый, уродливый, смертельный танец под непрекращающимся дождем.

Логен пропустил болезненный удар под дых и на миг потерял дыхание. Попытался ударить головой в лицо, но удар прошел вскользь. Споткнулся, потерял равновесие и почувствовал, как дикарь тянет его вниз, стараясь повалить наземь всем своим весом. Но прежде чем Уроду это удалось, Логен ударил его бедром в пах. На мгновение хватка дикаря ослабла, и руки Логена потянулись к шее врага.

Дюйм за дюймом, через боль, он поднимал руку. Урод мог лишь коситься на ползущую по лицу мозолистую кисть. Он слегка отстранился и перехватил запястье Логена, но было поздно. Логен стоял твердо. Скалясь, он просунул в ноздрю Уроду палец, согнул крючком и стал проворачивать.

Урод задергался и зашипел. Обеими руками стиснул запястье Девятипалого…

Логен только того и ждал. Выхватил нож и пырнул Урода: в живот, в бедро, в плечо и в грудь. Сталь чавкала, пронзая плоть. Кровь хлестала из ран, заливая обоих противников, под ногами у которых растекались багровые лужи. Исколов Урода вдоль и поперек, Логен стиснул зубы и с ревом перекинул его через зубцы. Урод полумертвой тушей полетел вниз, на камни, где толклись его товарищи.

Логен выглянул из бойницы, вдохнул влажный воздух. Под стеной, насквозь мокрые, копошились в грязи сотни дикарей из-за Кринны, обделенных толковой речью и почтением к мертвым. С головы до пят перемазанные в глине, они прятались под наспех сколоченными щитами и размахивали грубым оружием. Их знамена — кости и шкуры — виднелись смутными тенями за пеленой ливня.

Одни несли рахитичные лестницы или пытались подобрать уже сброшенные, поставить их поближе к стене, пока на головы им сыпались камни, дротики и стрелы с отсыревшими перьями. Другие лезли наверх, прикрываясь щитами: две лестницы стояли под участком Доу, одна — у Красной Шапки и еще одна — чуть слева от Логена. Двое дикарей рубили ворота топорами; в воздух летели мокрые щепки. Указав на эту пару, Логен крикнул в пустоту — никто его не услышал, да и не смог бы услышать из-за ливня, грохота и скрежета стали, из-за хруста, с которым стрелы вонзались в плоть, и криков боли.

Он подобрал из лужи меч; тусклая сталь поблескивала бисеринами водяных капель. Совсем рядом один из карлов Трясучки схватился с дикарем, что перелез через стену. Они обменялись ударами: топор вонзился в щит, потом меч рассек воздух. Дикарь замахнулся топором, и тогда Логен отхватил ему руку по самый локоть, толкнул в спину и ударил в лицо. Карл добил вопящего варвара ударом в затылок и окровавленным острием меча указал Логену за спину.

— Там!

Через стену, замахнувшись копьем, лез варвар с орлиным носом. Логен заревел и бросился на него.