Последний бастион

— Нет больше бемми, нет больше рейнджеров и членов экипажа — это ты имеешь ввиду? Да, как-то так уж случилось. — Он сел на вязанку. — Когда мы уходили из города, им, — он показал пальцем туда, где находились Смит и Дальтр, — им пришлось сделать выбор. Они его сделали и не оглядываются назад. Теперь они думают о различиях не больше, чем ты и Рольтх…

— Мы сами — Рольтх, с его ночным зрением, и я, сенситив, — почти бемми. К тому же я варвар с отдаленной планеты. А эти двое рождены во внутренних системах. У них больше предрассудков, и нужно отдать им должное: они их сумели преодолеть…

— Они лишь начали самостоятельно думать. — Филх поднял лицо к небу и испустил такой чистый и мелодичный звук, что Картр затаил дыхание. Может, так проявляется счастье у Филха?

И тут же появились птицы. Картр застыл, боясь нарушить очарование. Филх продолжал петь, и появлялось все больше птиц. Вспыхивали красные, синие, желтые, белые, зеленые перья. Птицы прыгали у ног христианина, садились ему на плечи, на руки, кружили над головой.

Картр и раньше видел, как Филх приманивал птиц, но сейчас ему показалось, что весь лагерь превратился в клубок машущих крыльев и радужных оперений.

Песня смолкла, и птицы поднялись облаком красок. Трижды покружили они над головой Филха и улетели. Картр не двигался, не в силах оторвать взгляда от Филха. Тристианин смотрел птицам вслед, расправив руки, напрягаясь, как будто хотел улететь вместе с ними. Сержант смутно ощутил, какое стремление к полету должно владеть утратившим крылья народом Филха. Стоила ли эта утрата разума? Что думает об этом сам Филх?

Кто-то рядом вздохнул. Картр оглянулся. Сзади стояли закатане: Зацита, Зора и Зор. Мальчик наклонился, чтобы подобрать красное перо, и волшебство кончилось. Филх уронил руки, поднятый гребешок медленно опустился. Он снова превратился в рейнджера, члена Патруля, и перестал быть волшебным музыкантом.

— Так много разновидностей… — Это была Зацита, с ее обычным тактом. — Я и не думала, что их так много. Да, Зор, это необычный цвет для небесного существа. Но у каждого мира свои чудеса.

Филх подошел к закатанскому мальчику, который гладил алое перышко.

— Если хочешь, — сказал он с дружелюбием, которое редко показывал раньше, — я покажу тебе ночных птиц…

Желтые губы Зора растянулись в широкой улыбке:

— Сегодня, пожалуйста! И вы их позовете так же?

— Если ты будешь вести себя тихо и не вспугнешь их. Они более робкие, чем те, что живут днем. Тут есть большая белая птица, которая плывет во тьме, как туманный призрак Корроба…

Зор возбужденно зашевелился.

— Это, — громко объявил он, — самые удивительные каникулы. Я хочу, чтобы они никогда не кончались!

Взгляды четырех взрослых встретились над его головой. И Картр знал, что думают они об одном и том же. Для них это изгнание, вероятно, никогда не кончится. Но… жалеют ли они об этом? Картр пока не мог их спросить.

Рейнджеры провели день, проверяя свое снаряжение и занимаясь мелким ремонтом. Одежда становилась проблемой… разве что они последуют примеру туземцев и будут носить звериные шкуры. Картр подумал о приближающемся холодном времени года. Может, переселиться южнее? По-видимому, ради закатан это нужно будет сделать. Он знал, что холод вызывает у рептильного народа оцепенение, которое постепенно переходит в летаргию.

Они по двое следили за туземцами и доставляли всю информацию Зикти, который собирал ее с таким видом, будто готовил научную работу.

— Среди них есть несколько физических разновидностей, — заявил он однажды вечером, когда Филх и Смит, дежурившие в этот день, закончили свой доклад. — Ваши желтоволосые белокожие люди, Картр, только одна из них. А Филх наблюдал клан темнокожих черноволосых…

— Судя по легкой одежде и незнакомым вещам, они из другой, более отдаленной местности, — добавил тристианин.

— Странно. Такие различные расы на одной планете. Жаль, что я не занимался углубленно психологией гуманоидов, — продолжал историк.

— Но все они примитивны. Этого я не понимаю, — удивленно произнес Смит, приканчивая последнюю ложку еды. — Город был построен — и оставлен в полной готовности — людьми с высокоразвитой технологией. А туземцы живут в палатках из звериных шкур, носят одежду из тех же шкур и боятся города. И готов поклясться, что глиняная посуда, которой они сегодня торговали, сделана вручную!

— Мы понимаем это не больше вас, мой мальчик, — ответил Зикти. — И не поймем, если не изучим их историю. Если они и владели какими-то технологическими знаниями, то давно их забыли. Или, сознательно запретили все, связанное с «богами», возможно, в результате общего упадка цивилизации — можно найти много объяснений.

— Может, это потомки рабов, оставленных здесь улетевшими хозяевами? — вступил в/ разговор Рольтх.

— И такое возможно. Но обычно высокоразвитая цивилизация не знает рабства. Рабы должны были бы смотреть за машинами, а у жителей города этим занимались роботы.