Последний алхимик

Никита в свою комнату прошёл, верхнюю одежду скинул. В поварской руки вымыл. Кухарка ножом орудовала ловко. Потом под приглядом Никиты тесто замесила, раскатала скалкой. Никита ножом на квадратики порезал. Раньше он стаканом кругляшки выдавливал, а сейчас приспосабливаться надо. Лук мелко порезали, в фарш добавили, соли пару щедрых щепоток.

– Чёрный перец найдётся?

– А разве другой бывает?

Хм, о красном или душистом не знают. Никита пельмени лепить стал. Кухарка посмотрела – дело не хитрое, помогать стала. Вода в котле закипела, он туда всю стряпню сбросил. Конечно, не пельмени получились, нечто похожее. Вроде кавказские народы не мясорубку используют, а ножами мелко мясо рубят. Сам поварёшкой помешивать стал. Кухарка спросила.

– Суп будет?

– Нет. Пельмени называются.

Когда он посчитал, что пельмени готовы, вытащил, разложил по тарелкам. Две порции побольше оставил для себя и барыни, поменьше – кухарке.

– Пробуй!

А сам тарелки с пельменями в трапезную принёс. Пока остывали, к барыне прошёл.

– Анна Петровна, кушать подано. Блюдо новое, сам делал.

– Неужто?

– К мясу женщину подпускать нельзя.

– Кого?

– Ну, бабу. Блюдо испортит.

Не было ещё слова такого – женщина. Баба, это когда народ простой, сударыня – это о белой кости. Ещё можно девица, коли молодая, либо супружница, если замужняя.

Барыня осторожно попробовала. Понравилось. Она тарелку умяла, не отставая от Никиты.

– Как называется стряпня?

– Пельмени.

– Хм, в первый раз слышу, как и пробую. Где видел?

– В Архангельском крае, – соврал Никита.

Пельмени на Русь позже пришли, в сибирских походах наши подглядели у местных.

– Не была, – посожалела боярыня.

– Мир велик, и чудес в нём много, – сказал Никита.

– Много ли повидал? Рассказал бы чего.

Никита коротенько рассказал о Персии. Сам там не был, но читал. О крепостях, ярких одеждах, дворцах говорил. Барыня слушала открыв рот. Анна Петровна поойкала, повосхищалась, а потом спросила Никиту:

– Ты из наших будешь?

Никита напрягся. Такого вопроса он ожидал, но не хотел. С ответом помедлил. Врать не хотелось, а правду поведать не мог, уж слишком неправдоподобна. Барыня поняла его по-своему. При Годунове вперёд продвинулась его многочисленная родня. А некоторым, даже из старинных, уважаемых родов, пришлось уйти в тень, а то и сбежать из столицы. Полагали – на время, да только затянулось оно, кончилось великой Смутой. Хуже всего, в столице в тот момент не оказалось никого, способного организовать бояр и народ, дождались не нового правителя, а поляков, Лжедмитрия.

И приняла барыня Никиту за такого беглеца. И немудрено – грамотен. Сама видела, как писал он. Не многие писари из монахов в скорости письма с ним сравнятся. А это один из показателей, что не из простых людей Никита. Для образования учителя нужны, богатые дворянские семьи выписывали из-за границы, за деньги немалые. Дворянских отпрысков из бедных семей учили монахи. А посадские дети, если желание учиться большое было, шли в монастыри послушниками.

Так Никита не только писать зело зол, так и грамотен в ведении управления хозяйством. Послушник так не сможет, что он видит, кроме кельи монастырской. Стало быть, у отца уму-разуму Никита обучался, присматривался. И повадки благородные, дела честно ведёт, своими деньгами рискнул, не попытался у неё, женщины беззащитной, копеечку украсть, не то что рубль. А ещё – за собой смотрит. Правит бородку, ногти чистые, в баню часто ходит. И чем больше доводов Анна Петровна находила, тем сильнее убедила саму себя, что Никита кровей дворянских. Пройдёт время, опалу снимут, и тогда он откроется. И зачем пристала к человеку, в смущение ввела? Был бы нечестен, врал на голубом глазу.

– Прости, – поднялась с кресла барыня. – Не хотела в душу лезть.

– И ты прости, что не ответил. Не могу пока открыться, причина есть.

Но любопытство женское сильно. Спросила, не удержалась:

– Шурин царский Борис тому причина?

Никита кивнул. Он думал о своём, барыня о своём, но Годунов действительно причиной был. Барыня сразу успокоилась. Стало быть, не прост Никита, положиться во всём на него можно, поскольку для человека благородного происхождения честь не пустой звук.

По холодам работы на огородах прекратились. Никита дал неделю селянам отдохнуть, свои дела в порядок привести, потом мужчин определил на возведение часовни. Морозец лёгкий, градусов пять– шесть. По ощущениям, конечно. Уличных градусников не было ещё. Часовня невелика, за три дня сруб поставили, потом плашки дубовые тесать стали, крышу перекрыть. Медная крыша была бы красивее и долговечнее, но стоила дорого.