А барыню от нетерпения уже крупная дрожь бьёт. Воистину – услышал Господь её молитвы и просьбы. Сначала мужчину просила, пусть не мужа, а управляющего хозяйством. Чтобы не вороватый да толковый. Найти такого трудно. И вдруг нате вам! Появился Никита. И ведь случайно вышло, из-за сломанного колеса. Господь свёл, хорошо – подвезла его. А если бы голос свыше не услышала, мимо проехала? Потом о здравии молиться стала. О возвращении молодости не мечтала, здоровой быть бы, всё же года изрядные. И снова помощь, от кого не думала. Боярыня всю ночь не спала, извелась. В голову разные мысли приходили. Да и как им не быть? Жизненный опыт, житейская осторожность сказывались, что с возрастом приходят. Даже уж вовсе крамольная мысль закралась, а тот ли Никита человек, за которого он себя выдаёт? Что она о нём знает? Начала припоминать. А ничего! Где жил, чем на жизнь зарабатывал? Даже обругала себя – дура старая! Приблизила человека, а прошлое его – тёмное пятно. Не колдун ли, чернокнижник? Опоит зельем, добьётся своего и исчезнет. Себя же опровергла. А чего он добьётся? Денег у неё нет, соблазнит? Не столь она хороша, соседские помещики не заглядываются. И всё же? Никита молод, а умён, рачителен, рассудителен не по годам. Зрелые, с сединами, мужики его слушают рот раскрыв. А кто поверил, никто не прогадал, не пожалел. Зашевелилась деревня, ровно с приходом Никиты новую жизнь в неё вдохнули.
Решила – надо попробовать, хуже не будет. В зеркало, единственное на даче, внимательно себя оглядела, вроде каждую складку или морщинку запомнить хотела. Отныне зеркало – не предмет разочарования, показывающий все её недостатки, а верный друг, который покажет возвращение молодости и красоты. В том, что всё должно получиться, она уверилась. Кто не верит в лучшее?
За завтраком поглядывала на Никиту с любопытством и интересом. В тарелке вяло ковырялась, аппетит пропал. А уж когда после застолья Никита к себе в комнату пригласил, едва не впереди него побежала.
Никита тоже в предшествующую ночь уснуть не мог. Антип честно рассказал, что опробовал эликсир только на собаке. А какую дозу человеку давать? Как долго курс? Если результаты будут, прекращать приём или дозу уменьшить? Сплошь вопросы без ответов. Решил начинать с малого. Как в медицине говорят – не навреди! Не врач он, но постулат знал.
В комнате склянку достал, кружку, в которую воды плеснул на донце. Потом притёртую пробку открыл. Барыня за ним широко открытыми глазами смотрела. Никита всего одну каплю в кружку капнул. Размешал ложкой, барыне протянул.
– Выпей.
Барыня перекрестилась.
– Господи, помоги!
Понюхала, пахнет приятно, на отраву не похоже. Выдохнула и выпила залпом. Тут же за край стола ухватилась.
– Ой, что-то голова кругом пошла.
Никита под локоток подхватил, усадил на постель. Ему самому интересно было понаблюдать, как эликсир подействует. Помнил он, как в подвале у Антипа только понюхал, и у него голова закружилась. Барыня быстро в себя пришла.
– И всё?
– Нет, матушка Анна Петровна! Каждый день под моим присмотром зелье принимать будешь.
– А как долго?
– Пока сама не остановишь. Ты же в маленькую девочку превратиться не хочешь?
Барыня помотала головой. Лечение оказалось совсем не противным. Поможет – хорошо, а нет, так она не теряет ничего. Немного разочарованная, барыня удалилась к себе. Никита склянку спрятал, оделся. Пожалуй, надо в Старицу на торг днями съездить, тулуп овчинный и тёплую шапку купить. Вышел во двор, а там светло от выпавшего снега. Воздух чистый, морозный, снег под сапогами похрустывает, как мочёная антоновка. Хорошо-то как! И вдруг мысль – а зачем он всё это делает? Деревней занимается, барыней. Ведь знает из истории, что после смерти ненавистного Годунова в России Смутное время наступит. И ждать не так долго осталось – семнадцать лет. А за великой Смутой нагрянут поляки. Основная масса по Смоленскому тракту на Москву пойдёт, но часть и на Тверь двинется, другие города. Что тогда с деревнями, дачей, людьми будет? Успокоил себя тем, что дачу в шестьсот десятом году, до Смуты, продать выгодно можно будет, увезти людей и барыню подальше, в Пермь, Вятку, Архангельск, куда поляки добраться не успеют. Это при условии, что жив к тому времени будет, не достанут его в Губино сатрапы Годунова, в чём полной уверенности не было. А ещё подспудно надежда была. Проснётся он утром, да не в комнате на даче, а у себя дома, в своём времени. Но день шёл за днём, а ничто в плане возвращения не менялось. Руку на сердце положа, хотелось по большим улицам пройтись, зайти к друзьям. Небось потеряли уже его. А ещё хотелось пельменей, которые любил.
Вспомнив о них, прошёл в поварскую.
– Мясо найдётся?
– В деревне свинью забили, добрый кусок принесли.
– А мука есть ли?
– Целый мешок. Пшеничная, крупитчатая.
Никита поразмыслил. Как фарш сделать, коли мясорубки нет? Спросил кухарку:
– Два фунта мяса можешь ли ножом на мелкие куски порезать?
– Как скажешь, Никита. Нешто трудно? А дальше чего?
– Я подскажу.