— Готова. Я весь последний час бродила по лесу, пытаясь увязать то, к чему я стремлюсь, с тем, что я обещала себе много лет назад, и наконец я осознала. Мама была права. Я имею право на счастье, и это мой единственный шанс.
Он крепко обхватил ее и привлек к себе, из оказавшегося вдруг очень близко рта лицо ее овеяло жарким дыханием.
— Я люблю тебя, Эльзибет Лун. Я любил тебя в восемнадцать лет, и буду любить в восемьдесят. Это самый что ни на есть непреложный факт.
И он приник к ней в поцелуе. С обостренной нежностью его губы сомкнулись на ее губах. Она ведь чуть не отказалась от всего этого… чуть не отказалась от него.
Отвергнуть все то, что они могли бы обрести вместе — вернувшись к тому, что ее бабушка называла «половиной жизни». Как она вообще могла подумывать об этом всерьез? Альтея говорила ей о пустых страницах, напоминая, что лишь она, Лиззи, сделав собственный выбор, может решить, как эти страницы заполнить. И теперь она сделала свой выбор.
— Обязательно тебе это припомню, — прошептала Лиззи между поцелуями. — Насчет любить меня и в восемьдесят.
Чуточку отстранившись от нее, Эндрю широко улыбнулся:
— Что же такое случилось, что ты больше не отвергаешь для себя формулу «вместе долго и счастливо»?
Лиззи выскользнула из его объятий, взяла Эндрю за руку и повела под сень любимой ивы Альтеи.
— Вот что случилось, — подняла она со скамейки «Книгу воспоминаний» и вручила ему.
Эндрю взглянул на рукописную страничку, потом вновь посмотрел на Лиззи:
— Это та самая книга, о которой ты мне говорила? Которую Альтея оставила для тебя? Та, что с засушенными цветками?
— Именно, — нежно улыбнулась Лиззи. — Прочитай последнюю страницу.