Последнее время

Со стороны каморы долетел звук. Скрип и вздох. Мальчик проснулся, поняла она и быстро, но по-прежнему тихо пошла к двери, которую оставила приоткрытой. У порога беззвучно шепнула: «Мальчик, спать» – и запнулась, сама не успев понять почему, но мальчик жалобно сказал: «Мама», и она шагнула за дверь и сразу дернулась к пятке, понимая, что бесполезно: клинки остались в сапогах, страж сбоку двигался быстро и умело, так что от лезвия возле уха она могла и не уйти, еще один страж в глубине комнаты держал ее на прицеле, и самое скверное – третий, главный, по всему, страж сидел на кровати, и не просто сидел, а держал на коленях сонного мальчика, приобняв его так, чтобы горло было в сгибе локтя.

Страж двинул локтем, чтобы она поняла, и она поняла, холодея, а мальчик, к счастью, не понял: он хмыкнул и повозил шеей с явным возмущением.

– Мама, мы уходим? – пробормотал мальчик.

– Да, – ответила она. – Не при нем, пожалуйста.

– Умная девочка, – сказал страж, не спеша встал и, издевательски баюкая мальчика, отнес его к пожарному выходу, который она считала наглухо заколоченным и заваленным. Он передал мальчика, пробормотавшего что-то непонятное, но, кажется, не испуганное, в приоткрытую теперь дверцу – с той стороны приняли и унесли.

И пошел к ней.

Она тут же присела, прикрывая голову и грудь.

Помогло это не особо. Зато нос не сломали.

3

– Повезло тебе, русь, – сказал Фредгарт. – Не один пойдешь. Нашли тебе напарницу.

Хейдар поднял бровь.

– То, что я пойду, уже не обсуждается, значит?

– Ну а кто еще. Вот помер бы ты – тогда бы я растерялся, а коли живой, чего думать.

– В следующий раз обязательно помру. Где напарницу-то нашли, в сточной канаве?

– Грязно мыслишь. В термах.

– А. Шлюха?

– По повадкам я бы сказал, скорее, кухарка, если не мясник. Троих там прирезала.

– Боги милосердные. Опоила, что ли?

– Если бы. Вполне бодрствовали.

– То есть она одновременно всех троих ублажала и резала? Фредгарт, ты меня переоцениваешь. Или там не гости были?

– Гости-гости. Арендовали двух девок, отвлеклись на них, тут третья ворвалась и поубивала.

– Слабы мужи вольного города Вельдюра.

– А там только один муж, двое – бродилы-разработчики.

– Ой, – сказал Хейдар очень серьезно. – Даже страшно. Мне дед про таких девок рассказывал. Рост в полдюжины локтей и грудь бронзовая?

– Нет, говорят, обыкновенная, и сама небольшая, и грудь, боюсь, тоже. Про бронзовую не говорили. Быстрая, сказали, очень. Ну и гости слишком увлеклись, одна девка просто измочаленная, ее и ломали, и резали.

– А эта прекратила, значит. Правильно сделала.

– Хуже сделала. Она же бродилу одного на куски просто разрезала, уд с корнем отхватила, печень выкромсала, и все на живом еще.

– Показательно. Степнячка, северная или местная?

– Одета на степной манер, но в ремнях вся, похожа на ваших, кровей всяких намешано, из пограничных, но нам важно, что лесная и речная есть. Звать Кошше, прибыла, написано, от элинов.

– Рабыня?

– Так кто ж скажет. Судя по резвости, запросто. Ты почему так решил?

– В ремнях рабы ходят: их специально в лоскуты одевают, чтобы далеко не убежали, ну и чтобы всё под рукой было, если надо выпороть или на цепь посадить. А кошчы или даварчы – это у кочмаков пленный при лагере: они лагерь «кош» или «давар» называют. Мальчик или девочка, одежда из заплат, тощий, иногда на цепи, обычно из самого вражеского рода. Готовит, казан моет и так далее. Быстро помирает. Ну, или продают их за копейки – аварам, элинам или сакам в рабы, ну или как эту, нам в шлюхи.

– Эта, как видишь, не померла и в шлюхи не пошла.

– Почему? Я так понял, она своих защищала? Или она там не за шлюху, а за охрану была?

– Она там не была. Не должна была быть. К термам отношения не имеет, как и зачем прошла, утаивает, как шлюха неизвестна, совершенно ничем не известна, кроме гостинных записей – здесь не меньше года живет. Сама ничего не говорит. Впрочем, думаю, ее особо и не спрашивали. Девки ее не знают, кроме одной, как раз землячки твоей, она в том же постоялом дворе камору снимала, узнала по описанию.

– А описание откуда?

– Та девка, которую умучили попозже, успела эту Кошше рассмотреть. Видимо, сознание у нее уже мутилось, сказки рассказывает, буквально только бронзовой груди не хватает: говорит, девка как вихрь была – пришла, поговорила, искрошила всех на счет до трех. Но волосы светлые, а глаза черные – нечастое сочетание. Стража за своего мстить горазда, да и манихейцы подтянулись, вот они всех девок в оборот взяли, и одна вспомнила.

– Манихейцы тут при чем?

– Термы манихейские. Тень на Стражу тут же вышла, пообещала помочь – ну и за полдня управились. Ночью в Пристрой доставили, с утра мне донесли, что лесная.

– Как узнали?

– Хватали усердно слишком, в Пристрое сразу пришлось в лечебную тащить, там кровь взяли. Ну и с утра по команде до меня и дошло. Не самая чистая лесная, но дня три у колдунов точно выдержит.

– Понятно. Сильно помяли ее?

– Меньше, чем можно было ожидать. Видимо, не сопротивлялась.

– Чего ж она так непоследовательно? Это несколько разочаровывает.