Последнее танго в Бруклине

Но на самом деле вовсе не капельку. Снадобье мисс Толстухи продолжало вовсю действовать, вот-вот произойдет самое главное. Он метнулся позвонить, вызывая сестру.

– В честь твоего возвращения домой, – продолжала Эллен, понятия не имея, как экстренно ему надо остаться одному, – я решила уступить тебе и вторую сторону холодильника.

Бен уже не слушал. Внутри у него бушевала настоящая буря.

– А черт, куда же нянька запропастилась!

– В чем дело, Бен? Давай, я сделаю.

– Ну хорошо, поищи няньку, только побыстрее. Эллен помчалась в холл, но тут же вернулась.

– У них какой-то срочный случай, просили подождать несколько минут, если можно.

Бен сознавал, что нет, нельзя. Какие несколько минут, он же оконфузится.

Приподняв планку, он спустил на пол ноги и сверхчеловеческим усилием поднял с постели тело, выпрямился.

– Бен, ты с ума сошел, что ты делаешь!

Молча он махнул рукой в сторону ванной – ни слова, стоит открыть рот, и вся его воля улетучится, как дым.

– Обопрись на меня, – предложила она.

Он так и сделал и с ее помощью сумел доковылять до двери.

И вот они, наконец, в ванной. Ухватившись за вешалку для полотенца, прикрепленную над раковиной, он замер, словно позабыв, что его сюда привело, – из зеркала на него кто-то смотрел.

Какой кошмар! Согбенный, высохший старик вцепился клешнями в молоденькую женщину, такую симпатичную, заметьте, и она сейчас будет его усаживать на стульчак…

Глава XVIII

На улице Эллен почувствовала, что воздух какой-то особенно бодрящий, да и солнце светит вовсю, ни облачка на ослепительно голубом небе. Она сделала глубокий вдох – ах, вот оно что, сирень расцветает! Да нет, помешалась она, как видно, откуда сирень в эту пору года. Ну, все равно. Мир и без сирени чудесен, потому что сегодня она привезет Бена домой.

Перепрыгивая через ступеньки, она взлетела по лестнице больницы. В вестибюле нетерпеливо нажала на кнопку лифта: поскорее бы, уж очень высоко, чтобы идти пешком. Когда же, наконец, его выпустят, чтобы поехать домой! То-то он поразится! К стене в гостиной она прикрепила полотно с надписью: «Добро пожаловать под родной кров»; холодильник забит всем, что он любит, на приемнике пластинка с новым танго. Она даже не поленилась приобрести в «Кейджа и Толнера» тот самый суп из крабихи, который ему так нравится. А Милта попросила доставить кое-что из зала с тренажерами: пару гантелей полете, маленький эспандер – пусть занимается не напрягаясь, это хорошо для поправки.

По коридору больницы она так и летела, чуть не сбив с ног сестру, разносившую лекарства. Распахнула дверь палаты, вбежала и…

Эллен была в полной растерянности. Пусто. Может, она перепутала двери? Да нет, вот табличка – 307, все верно. А где же Бен?

Ее охватил ужас. Что-то случилось этой ночью, что-то ужасное! Не иначе как ему стало хуже и пришлось его переводить в реанимацию.

Она со всех ног помчалась в дежурную, где собирались сестры.

– Где Бен, скажите, где Бен?

– А, Эллен, приветик, – вот как, Толстуха здесь, сейчас все выяснится.

– Что с Беном?

– Выписали его полчаса назад.

– Выписали? А почему он меня не подождал?

– За ним дочка приехала.

– Дочка?

– Ну да, Мэрион ее вроде зовут. Верно?

– И куда она его повезла?

– Сейчас посмотрю, записала где-то. Она просила туда же переслать все документы, – сестра порылась на столе.

Адрес был принстонский: Квинсбери Лейн, 447.

Она катила по мосту Веррацано Нэрроуз в старом автомобиле из проката и, пытаясь подавить рыдания, так яростно сжимала зубы, что выступила кровь на губе. Скотина! Какая скотина, нет, это подумать только! Взял и к доченьке своей ненаглядной отправился, а ей ни полслова! Хотя уж ей ли не знать, что у Мэрион хватка железная. Но все равно, как он мог позволить, чтобы с ним обращались, словно с манекеном! Он что, не понимает, что нанес этим ей смертельную обиду?

Руки Эллен дрожали, и она еще сильнее стиснула руль, а изнутри поднималась волна отвращения, тошноты, пустоты, и с этим она уже никак не могла справиться, с предчувствием, что выяснятся вещи еще похуже… что не в заботах о здоровье решил Бен предпочесть ей Мэрион… что он ее попросту разлюбил.

Мэрион улыбалась, стараясь придать себе ангельский вид.

– Папа, ты бы прилег, можно пока телевизор включить, а я займусь обедом.

– Спасибо, есть не хочется, – равнодушно отозвался Бен, опускаясь в кресло, ох, осторожнее надо, опять заболело. Везде заболело, но хуже всего, что у него так и раскалывается голова.

Мэрион скрылась на кухне, а Бен смежил веки, решив вздремнуть. Чувство времени у него совсем притупилось: сидел в полузабытьи и едва расслышал звонок. Потом звонок повторился: громкий, резкий, словно дрель включили у самого его уха. Он прижал ладони к вискам. Не помогает. Ах, так похоже, кто-то к ним приехал, а ему-то казалось, что просто слуховая галлюцинация.

– Кого это сюда могло занести? – недовольно пробурчала Мэрион и пошла открывать.

На пороге появилась Эллен: бледная, с запавшими глазами, дышит тяжело, как будто бежала бегом несколько кварталов от вокзала.