Последнее искушение. Эпилог

— И ты готов без борьбы уступить жену и сына этому олигарху? Я не узнаю тебя, Петя! Ты вырос сильным и мужественным. У тебя мужественные дед и отец! Откуда же вдруг взялось это безволие?

Но Петр только еще ниже опустил голову.

— Это не безволие, ба, а трезвая оценка реальности. Я борюсь, но мне вряд ли удастся вновь подняться. А такая женщина... — его голос дрогнул, — такая,.. как Даша, имеет право на счастье!

— Ну что с тобой поделаешь, если ты у нас такой великодушный дурачок, — взглянув с любовью на внука, растроганно произнесла Вера Петровна и вытерла выступившие из ее по-прежнему ясных серых глаз слезы. — Ладно, ложись отдыхать! Поговорим лучше завтра — на свежую голову. Утро вечера мудреней!

* * *

— Так вот, Петя, мои предположения подтвердились! — доложил своему другу и шефу Казаков, зайдя к нему в кабинет перед обеденным перерывом. — Пойдем в твою маленькую гостиную, там перекусим, и я сообщу конфиденциальные сведения о том, кто завладел контрольным пакетом акций и стал фактическим хозяином нашего концерна.

Юсупов молча поднялся, и они из кабинета прошли в небольшую уютную комнату, расположенную рядом с директорским санузлом и лифтом. Когда официант принес заказанную ими еду, Казаков, на всякий случай понизив голос, сообщил:

— Итак, возглавляет пресловутый «Союз промышленников» известный в Одессе некий бизнесмен Резник. Но, на самом деле, он — местный криминальный «авторитет» по кличке Резаный, с богатым уголовным прошлым, на счету которого крупные аферы.

— Этого я и опасался! Даже аппетит пропал, — расстроенно откликнулся Петр. — Но что попишешь, Витя: теперь такие у нас «бизнесмены».

— Ты слушай дальше — не так еще пригорюнишься, — не щадя его, хмуро продолжал Казаков. — Все указанные им расчетные счета — в тех же оффшорных банках, где исчезли денежки концерна. По-моему, комментарии излишни!

Такой вариант они оба учитывали, и все же, когда это подтвердилось, Петр растерялся. Неслыханная наглость мошенников его потрясла и, придя немного в себя, он мрачно спросил:

— Что будем делать, Витя? Юридически все оформлено правильно, и пакет акций теперь принадлежит им. Подадим заявление в прокуратуру?

— Да ты что? Доказательств-то у нас нет. А если заблокируют их счета — концерну хана! Лучше заставить новых хозяев поскорее вложить деньги в производство.

— Но это же — украденные у нас деньги!

— Ну и что? Ведь они будут потрачены на дело, — резонно заметил Казаков.

Это успокоило Петра, он задумался, и Виктор находчиво предложил:

— Чтобы поскорее вернуть побольше наших денег, надо срочно провести собрание акционеров и ввести в состав Совета их представителя, чтобы задействовать капитал.

Он сделал паузу и с коварной усмешкой добавил:

— А параллельно — не через милицию, а частным образом — собрать нужные доказательства и тогда уже привлечь их к уголовной ответственности!

Петр был с ним согласен и, бросив проницательный взгляд, спросил:

— Ты, конечно, имеешь в виду агентство отца?

— Само собой: у нас с ним договор. Разве ты знаешь кого-нибудь лучше?

Казаков укоризненно посмотрел на своего шефа и друга:

— Ну и что, если отец снова вытащит тебя из г...? В таких делах нужно заткнуть за пояс свое самолюбие. И потом, не ты обратишься к нему, а я.

— Ладно, Витя, действуй! — соглашаясь, кивнул Петр. — Тогда займись этим в первую очередь, а акционерное собрание я подготовлю и проведу сам.

Двумя часами позже, когда он уже занимался созывом внеочередного собрания акционеров «Алтайского самородка», Петру доложили из бюро пропусков, что его хочет видеть Волошин. «Ну вот, предстоит еще один тяжелый и бесполезный разговор», — подосадовал он, но распорядился пропустить и предупредил секретаршу, что во время разговора с ним никого не примет.

Лицо у тестя, когда тот вошел, было темнее тучи, и, хотя было ясно, что ничего хорошего не услышит, Петр вышел из-за стола и вежливо указал ему на кресло:

— Присаживайтесь, Василий Савельевич, вот сюда, за журнальный столик, и рассказывайте, какое у вас ко мне дело, — добавил он больше для проформы, ибо понимал, зачем без предупреждения явился тесть.

— Давай, Петя, без ненужной дипломатии. Ты что же вытворяешь? — с ходу набросился на него Волошин. — Снова решил помучить Дашеньку? Неужели не жалко жену и сына? У тебя совесть-то есть?

— Погодите, Василий Савельевич! У меня нет времени на личное, — мягко, но решительно, прервал его Петр. — Вам не сказали, что дела мои очень плохи? Я потерял все состояние и, скорее всего, меня снимут с должности.

— Поэтому решил потерять и семью? — возмущению ученого эколога не было предела. — Чем ты думаешь, умник? Дашенька этого терпеть не будет! Ты и в прошлом ей нервы мотал, а теперь решил снова? И почему она тебя еще любит!

Петр терпеливо выслушал поток его гневных упреков, но все же, угрюмо глядя перед собой, возразил:

— Напрасно вы меня в этом обвиняете. Я никогда Даше не мотал нервов, а если и обижал, то неумышленно. И сейчас решил дать свободу — потому, что я — неудачник и принесу им с сыном одни несчастья!