После всех этих лет

Том не закрывал глаза, не шевелил губами, и, казалось, не был погружен в глубокую задумчивость. Он выглядел вполне нормально, будто просто внимательно слушал меня, но я уже пять минут, как закончила свой рассказ. Я выждала какое-то время; разглядывая серебряные нити в его темных волосах, пока он, наконец, не взглянул на меня и не прочистил горло.

Ты уже понял, кто это мог сделать? — спросила я.

Ты смеешься? Ты еще и не приблизилась к вопросу «кто». Ты пока собираешь информацию о взаимоотношениях между людьми. Ты еще на стадии «каким образом?»

А как насчет «почему»?

Почему? — повторил он так, будто я хотела получить информацию, которая не будет еще доступна, по крайней мере, до середины двадцать первого века.

Ну, хорошо. Забудем «почему».

— Теперь. Мог ли кто-нибудь увидеть машину Рика в том месте, где она была припаркована?

— Не саму машину. Но если кто-нибудь проезжал вверх по дороге или проходил мимо с фонариком в руках, он мог бы заметить отражение рефлекторов задних фар.

— Так, если кто-то мог видеть, то почему он…

Или она…

Не сейчас, Рози! Почему этому человеку пришло в голову лазить вокруг машины Рика сзади, почему просто не подойти сбоку и не проверить?

— Потому что он или она не хотели, чтобы их видели.

— Ну, можешь говорить «она», — буркнул он.

Я не стала приводить ему никаких доводов только потому, что я вдруг поняла, что его терпение уже на пределе.

Для меня это будет «он». Хорошо?

Хорошо, — согласилась я.

Вернемся к тем, другим следам колес около машины Рика. Твой сержант Гевински продолжает утверждать, что их могла оставить местная полицейская машина, — сказал Том.

Но это лишено смысла.

Почему?

Почему бы полицейским не остановиться просто на дороге рядом?

Правильно!

Его ответ вызвал у меня восторг. А еще меня расстроило то, что сама не смогла додуматься до этого несколькими днями раньше.

Ну, хорошо, — сказал он деловым тоном — Давай перейдем к грязи. На ботинках Рика была грязь и на полу в кухне. Так?

Так, — подтвердила я.

А какие-нибудь следы?

Нет. Просто без разбора накиданная грязь.

А ты считаешь, что теннисные туфли с глубокими бороздками должны были бы оставить следы?

Я кивнула:

Я считаю, что тот, кто убил Ричи, заметал следы, потому что они никак не могли сойти за следы Ричи.

И не было никакой грязи в других частях дома?

Никакой.

Следовательно, или Рик не ходил в другую часть дома, или ты права, она была нанесена на его ботинки позднее.

Но, если он вернулся в кухню, как получилось, что с ним не было ни бумаг, ни чего-то другого?

Может убийца забрал то, что было с ним?

О, господи! Совершенно верно!

Или он не нашел того, что искал. Теперь о том, что было снаружи.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ты же не живешь в хижине дровосека. Есть ступеньки, дорожки, ведущие к дому. Какая-нибудь грязь там была?

— Нет. Подожди, дай подумать.

Я пыталась представить себе ступеньки, которые вели к двери кухни, но не могла. Это потому, поняла я сейчас, что я не видела их ни в ту ночь, ни на следующий день.

— Не думаю, что я вообще подходила к двери в кухню. А когда пришла полиция, я впустила их внутрь через парадную дверь, так что… Думаю, я вообще не видела, что было снаружи. Но разве они не сказали бы мне об этом?

Ты серьезно? — строго спросил Том. — Ты подозреваемая. Но если хочешь знать мое мнение, я думаю, если бы там были бы какие-нибудь другие следы, они не поторопились бы обвинить, тебя во всем. Но, если следы были в кухне, то значит, должны были быть и следы, которые вели к дому. Возможно, убийца так размазал грязь снаружи, что полицейские решили, что это грязь от ботинок Рика.

Или, может, они вообще ее не заметили? Или ветер смел ее?

Может, — пробормотал Том, опять погрузившись в свои мысли.

Когда он снова обратился ко мне, он спросил, что еще я намерена предпринять. Я сказала, что мне нужно поговорить с Джессикой, Ходжо, Стефани. И еще с Маделейн Берковиц: может, она слышала, какие сплетни ходили по Шорхэвену о Мэнди, Картере и Ричи. К тому времени, когда мы дошли до Маделейн, мы уже проехали Международный торговый центр, и Том расплатился с таксистом:

Мы прошли по улице один-два дома, такие безжизненные, что они даже не показались жуткими, и зашли в первое же открытое заведение «У Большого Боба», которое было расположено в полутемном помещении с четырьмя телевизорами и представляло собой как бы спортклуб для алкоголиков. Они смотрели английский футбол по телевизору. Мы сели подальше. Том заказал бренди, а я виски с содовой, главным образом, потому, что виски с содовой позволили мне почувствовать себя Барбарой Стенвик, сильной, и в то же время пылкой.

Том этого не заметил.

Мы не можем оставаться здесь до закрытия, нам нужно двигаться дальше.

Куда? — спросила я.

Подумаем. А пока, давай пройдемся по твоему списку. Я поговорю с Джоан. Ты скажешь мне, какая тебе нужна информация.

— Спасибо.

Он кивнул.

— С Джессикой тебе говорить небезопасно. Она знает, что ты в бегах. Уверен, что она чувствует в тебе угрозу. Если полиция не охраняет ее, она наймет личную охрану. Дай-ка мне подумать, как с ней-то управиться?.. Ну, а теперь о твоих двух подругах на Лонг-Айленде…