После триумфа. В бегах (СИ)

– Еще как можем, – сказал он. – Ты! Отпусти ее, – приказал он, за предплечье обхватив руку Гермионы, которую все еще удерживала Бетти.

Девочка не шелохнулась. Испытывая дискомфорт, гриффиндорка мягко попыталась высвободить свою кисть из на удивление цепкой хватки Бетти, но ничего не вышло. Долохов вытащил кинжал. Окончательно растерявшись, Гермиона перевела взгляд с Пожирателя на девочку и, к своему ужасу, увидела, как та моментально переменилась в лице, которое теперь явственно выражало лютую злобу.

– Выбирай: сама ее отпускаешь или я разрублю вашу связь прямо по твоему запястью. И, не сомневайся, у меня большой опыт отсечения конечностей, – Пожиратель говорил спокойно. Гермиона знала, что он не станет колебаться и с легкостью выполнит угрозу. – В общем-то мы можем провести эксперимент, – продолжил он будничным тоном, – я порублю тебя на куски и разбросаю по всему лесу. Интересно, сможешь ли ты самостоятельно соединиться? Или тебе помощь понадобится? Помогать-то некому, ведь так?

Пальцы резко разомкнулись, и Гермиона крепко прижала руку к груди. Долохов притянул девушку к себе и обхватил ее ладонь.

– Сейчас мы побежим, – сказал он Гермионе. – Я впереди, ты за мной. Смотри только на меня. И крепко держи мою руку.

– Хорошо, – откликнулась она, ее сердце начало отбивать сумасшедший ритм.

Они развернулись на месте.

– Вы тут навсегда. Никто не покидает лес, – сказала Бетти им в спину.

Они не оборачивались.

***

Когда в груди стало болеть, Гермиона сбивчиво проговорила:

– Стойте… Я… больше… не могу…

Долохов остановился и впервые за, казалось, вечность, что они бежали, отпустил ее руку. Девушка наклонилась к земле, стараясь отдышаться. Мужчина же принялся внимательно изучать глазами окрестности. К счастью, их никто не преследовал.

– Скоро стемнеет, – сказал Пожиратель. – Поищем место для ночлега.

Гермиона распрямилась. Она решила, что должна это сказать. Потому что больше в таком состоянии она просто не выдержит. Ей необходима хоть какая-то определенность.

– Днем мы идем. Ночью спим. И все. Так не может продолжаться. Нам нужен план.

– У меня есть план, грязнокровка, – произнес Долохов. – И теперь, когда мы избавились от этого мелкого репейника, мы можем продолжить его осуществлять.

У него все это время был план? И он молчал.

– А мне не хотите рассказать?

– Не особо.

– В каком смысле «не особо»? Мы здесь вместе застряли. Я могу помочь.

– Едва ли. Ты слабый доверчивый котенок. И если бы не я, тебя постигла бы та же участь, что и того недоумка.

Он прав… Ненавижу!

– Это ты себя так успокаиваешь? – ядовито проговорила Гермиона. – Я слабая? Учитывая, что надрала зад сильнейшему Пожирателю Смерти. Дважды.

Все, что произошло дальше, было слишком… Долохов слишком быстро оказался рядом, слишком резко вскинул руку и схватил ее за волосы, а затем слишком сильно дернул на себя, отчего Гермиона протяжно застонала. Ее боль не выдавила ни капли жалости у Пожирателя – он встряхнул ее, вызвав вскрик, и заставил повернуться к нему лицом.

– Начинаешь забываться, грязнокровка, – тихо, с расстановкой проговорил он, притянув ее лицо впритык к своему. Его холодные карие глаза впились в ее испуганные медовые. – У тебя, вероятно, еще не было полноценного опыта общения с Пожирателем Смерти. Я помогу тебе его приобрести.

Долохов швырнул Гермиону на землю, и она упала лицом вниз. Не успела девушка опомниться, как с нее была сдернута сначала его куртка, а затем надетая под ней ее джинсовка. В панике гриффиндорка перевернулась, однако оказаться лицом к лицу с Пожирателем не спасло ее – свитер постигла та же участь, что и куртку, он был отброшен в сторону. Бюстгальтер был сдернут с нее последним, оставив девушку нагой по пояс.

Краем сознания она понимала, что должна была чувствовать испуг – Долохов буквально стал нависшей над ней угрозой, когда сел на нее сверху, расставив колени по обе стороны от ее фигуры и сдавив ее горло ладонью, вжимая затылком в землю. Но в реальности она оказалась во власти лишь дичайшего стыда. Осознание того, что именно он стал первым мужчиной, увидевшим ее голой, пульсировало в голове, затмевая все остальное.

– Тебе нравится шрам, который я оставил? – Гермиона ощутила горячий палец мужчины, коснувшийся ее шрама там, где он заканчивался, чуть выше пупка. Неторопливо палец чертил дорожку вверх, к груди.

– Пожалуйста… – губы подрагивали, слезы переполнили глаза.

– Он делает тебя уникальной, – издевательски продолжил Долохов, пресекая ее жалкие попытки освободиться из его железной хватки. – Не только из-за того, что стал одной из примечательных отличительных черт. Но еще и потому, что ты единственная, у кого есть подобный шрам – ты единственная, кто выжил после моего Режущего. И несмотря на то, что ты возгордилась, посчитав себя сильнее лучшего киллера Темного лорда, в реальности это было ничто иное, как обычное везение. Столкнись мы в дуэли до моего заключения, у тебя не было бы шанса спастись. Ты бы умерла в муках, как и остальные.