После конца

– Нет, подожди, – она даже приподняться попыталась, но вышло не убедительно. – Мне нужно это сказать. Не знаю почему, но кажется это правильно. Вы же позволили пойти с вами, не спросив кто я и откуда. Вы заслужили хотя бы немного честности.

– Ты не обязана…

– Но я хочу, – и столько решимости было в этом голосе, что Андрей не стал возражать. – Просто хочу, чтобы хоть кто-то знал кто я.

Немного помолчала, раздумывая, с чего лучше начать, но потом поняла – когда говоришь о прошлом, нет лучших или худших сторон. Оно есть, оно часть тебя. Поэтому и говорить о нем надо так, словно нет сожалений. Словно это было не с тобой.

– Я не помню своей жизни до эпидемии. Слишком маленькой была. Но точно знаю, что мама всегда растила меня одна. Она никогда не держала меня рядом с собой, только на расстоянии. Не знаю хорошо это или плохо. Наверное, все-таки хорошо. Работа не позволяла заботиться обо мне как следует.

– Работа?

– Она обслуживала тех людей, к которым вы попали. Во всех смыслах, – длинный шнурок кофты сейчас казался самой интересной вещью на свете. – Я не могу её осуждать, одной с ребёнком на руках ей было бы не выжить в том хаосе, который обрушился на людей. А так… Безопаснее. Пока она им нужна, может рассчитывать на защиту.

– Твои руки, – Андрей осторожно закатал один рукав, легко касаясь старых ожогов. – За что?

– Просто так, – слабо пожала плечами девушка, прикрывая глаза. Тяжело постоянно держать их открытыми. Да и слезы меньше будут заметны. – Иногда им становилось скучно, поэтому и придумывали разные задания. Вот только результат был не важен – им просто нравилось тушить окурки.

Он ничего не сказал. Невозможно выразить словами все те эмоции, которые лавиной захлестывали разум. Лишь осторожно коснулся сухими губами макушки, смыкая руки в подобии кольца. Защищая.

– Она умерла два года назад. Хотя, мне кажется ей в этом сильно помогли. Люди редко умирают естественной смертью со следами от верёвки на шее, – немного помолчала, переводя дыхание. Долгие речи давались с трудом, но она не сдавалась. – Я не жалею о её смерти. Мне кажется, теперь она в лучшем месте. И скоро мы встретимся.

– Алиса…

– Мы ведь могли встретиться с ней раньше, – забавно поморщилась. Как тогда, когда была еще здорова. Когда смущалась от пристального внимания, не зная куда себя деть. – Вы с Соней сбежали, но тем ребятам надо было как-то отдавать долг.

– Но ты оказалась вместе с Антоном в той комнате.

– Я может и хилая, слабая, но кусаюсь больно.

– Ты умница, – улыбнулся Андрей, прижимая ее ближе. Он полагал, что в темноте не будет видно тех эмоций, что отражались на лице. Ив целом был прав. Вот только сердце никто не спросил, нужно ли ему биться с оглушающей силой. – Очень сильная.

– Я говорю это не для того, чтобы ты меня жалел, – собрав последние силы, чувствуя, что её время на исходе, девушка приподнялась с тёплой груди, заглядывая в тёмные глаза. Те, которые считала удивительно красивыми. – Моя мама недолго мучилась перед тем, как… уйти. По крайней мере, мне так кажется. Я знаю, что бывает на четвертый день.

– Не надо…

– Пожалуйста, – ее пальцы, холодные и влажные от волнения, сейчас сжимали чужую руку с неимоверной силой. – Андрей, пожалуйста. Я не хочу быть как они. Быть такой же бездушной тварью, норовящей убить каждого вокруг. Пусть даже и не по своей воле.

– Алиса, я не смогу…

– Нет, сможешь. Сможешь, я знаю. Просто… сделай это, когда меня не станет. Меня такой, как сейчас.

Андрей не знал, что сказать. Приложил затылок к стене, закрывая глаза, стараясь унять колотящееся сердце. Умом он понимал, что ему нужно это сделать. Он должен. И его личное мнение тут не играет главной роли. Последнее слово за той, что уже приняла свою участь и теперь просила лишь об одном – помочь уйти на своих условиях.

Они не знали, что совсем рядом еще один человек не спит. И пусть участия в разговоре не принимает, но отчетливо слышит каждое сказанное слово. Только последнего, самого главного ответа на вопрос нет. И эта неизвестность пугала. Соня не знала, какое он примет решение, но отчетливо понимала – быть на его месте не пожелала бы никому.

Это произошло днем следующего дня. Никаких громких прощаний и слез. Всего один миг. До конца своих дней Соня будет помнить это с точностью до долей секунд. Наверху мелькнул факел в руках Серафима – яркая вспышка, чей свет проник даже на самое дно ямы. И коснулся пожелтевших глаз.

Пожалуй, свет и стал тем триггером, который запустил всю цепочку действий.

Алиса дернулась в попытке избавиться от неприятных ощущений, но уже через мгновение застыла. И сделала вдох. Резкий, свистящий, словно воздух не хотел проходить в легкие.

Вокруг все замерли. Не шевелились. Боялись привлечь внимание. Поняли, что начались последние двенадцать часов.

Понял это и Андрей.

Он не пытался вразумить ту, чье сознание стремительно ускользало, уступая место безумию. Быстро, так, чтобы она не успела вырваться, схватил девушку и, потянув на себя, прижал как можно ближе, закрывая глаза.