После измены

Ещё с вечера чувствовал усталость и тяжесть в ногах. Но не придал этому особого значения.

И очень даже зря.

Пока поднимаюсь на третий этаж здания, в котором обычно предпочитаю обедать, понимаю, что не в силах преодолеть привычное расстояние. Я не в силах подняться по лестнице…

Спустя пару секунд накатывает острая нехватка воздуха. Жуткая паника охватывает тут же, призывая за собой чудовищный страх. Страх, что вот они, мои последние секунды. И больше я красоту этого мира не увижу никогда. Ужас раздирает изнутри, кислотой выжигает надежды на будущее. А свет в душе мгновенно сменяется непроглядной мглой. Внезапная необъяснимая одышка наотмашь бьет понимаем: оно повторяется. Вновь.

Резкой жгучей боли, как в первый раз, я не чувствую, только неприятное покалывание в грудине. И лишь при наступающем кашле боль становится острой.

Кажется, я задыхаюсь. И мне не хватит воздуха всего мира. Волны ужаса настойчивыми щупальцами опутывают душу. Удушают. Не чувствую кроме этого ничего: ни воздуха, ни лёгкого сквозняка из приоткрытого окна. Ничего хорошего и светлого. Закрываю рот ладонью, привалившись к стене и согнувшись в три погибели. Ноги становятся слабыми. Пробую опереться о колени. Встать. У меня почти получается.

В глазах помутнение, и не сразу я вижу бурые капли, окрасившие ладонь. Сначала лишь подмечаю инородные разводы на светлых брюках и только потом, впившись оторопелым взглядом, раскрываю трясущийся кулак.

Смотрю на темные следы на коже, а вместо них вижу чёрный крест. Которым теперь точно можно перечеркнуть всю мою жизнь.

Я не слышу вокруг гомона, криков, ничего не слышу. Только ее лицо перед глазами. Только ее улыбка.

Прости, милая. Прости, что я попался тебе такой бракованный. Я не смог сразу тебе рассказать… да уже и не знаю… стоило ли.

Я вроде бы в сознании, понимаю, что меня заставляют сесть. Вокруг свет, не темнота. Вблизи я все вижу. Теперь почти отчетливо... Люди. Обеспокоенные лица. Я могу говорить. Я прошу позвать помощь. Не понимаю, громко или тихо. Называю фамилию врача. Только зачем — не пойму. Название клиники я тоже озвучиваю. Мысли путаются, но я ощущаю себя как и раньше, только воздуха не хватает. А вдали все как в тумане. Немного смазано.

Нахожу в себе последние силы и лезу в карман, вытягиваю телефон. Я оглушен пустой надеждой, что смогу дозвониться. Набираю номер врача, с которым виделся буквально на днях. С нарушениями речи, но выдавливаю из себя просьбу о помощи и передаю кому-то трубку.

Я понимаю, что меня везут куда-то. Но мысли не могут собраться. Кашель душит. Или уже нет. Не пойму. Я не пойму…

Граница моего сознания размывается. Я ощущаю себя. И не ощущаю одновременно.

На лице маска. Кислород. Мне нужен кислород. Значит, я ещё дышу. Значит, живу ещё.

Вижу профиль врача. Он нагибается. Что-то проверяет на пальце.

Не сразу доходит, что на мне пульсоксиметр (от автора: медицинский прибор для измерения уровня насыщения крови кислородом).

Когда ясность сознания возвращается ко мне, вдруг наваливается свинцовая тяжесть. Руки и ноги тяжёлые. Веки поднимать тоже тяжело… в голове туман, размеренные голоса и опутывающее тепло, которое уносит все дальше… и дальше… и дальше…

Глава 31

Щурюсь от света. Он кажется обжигающе-ярким, будто смотрю на солнце без темных очков.

Я получаю кислород. Я дышу! Воздух проникает в легкие. Я могу задерживать дыхание и медленно снова вдыхать полной грудью.

Свет постепенно становится более тусклым. Похоже, глаза привыкают к освещению. Теперь оно не кажется таким обжигающим.

Вспоминаю, что должен находиться в реанимации. И рядом должен быть кардиомонитор.

Сознание возвращается быстро. Сканирую глазами помещение.

Рядом кто-то есть.

Шевелю губами.

Приближается девушка. На ней халат, волосы убраны согласно регламенту.

— Все хорошо. Вы под наблюдением. Скоро врач подойдёт.

Бодрая улыбка не вызывает во мне никакой реакции.

Пытаюсь что-нибудь сказать, но речь выходит сбивчивой, как будто говорить непривычно. А от звука собственного голоса по телу идёт вибрация.

— Реанимация? — шелест вместо уверенного тона.

— Да. Вы в прекрасном состоянии. Вы молодец.

Прикрываю глаза. Горько от ее слов. Так горько…

— Среда? — выдавливаю из себя с трудом.

— Четверг.

В голове срабатывает щелчок.

Только не четверг. Четверг нельзя. Никак нельзя. Как же это… Даша…

Девушка называет время…

— Мой телефон при мне?

Ответ на второй вопрос заставляет внутренне содрогнуться.

Они поищут.

Поищут…

А мне пока нужно лежать.

Мне что-то говорят про документы. А я пытаюсь сконцентрироваться и понять, что делать. У Даши сегодня самолёт. Был. А я пролежал в отделении интенсивной терапии всю ночь. И половину следующего дня…

— Мне нужно позвонить! — в голос добавляется ещё вибрация. И сила.

— Я передам врачу. Он совсем скоро придёт. Не волнуйтесь, — и снова как на автомате, — все хорошо. Вы молодец.

Слабость опять одолевает, но я усилием воли пытаюсь сконцентрироваться.

Одна медсестра сменяет другую.

Я вновь спрашиваю про телефон.

Извиняющаяся улыбка и лучистые глаза сейчас утопят меня в пучине отчаяния.