После

Последний километр еле ползли, не включая свет. Саму деревню не увидели, а опередили. Лес закончился, и поля пошли. Уже условные поля, трава до пояса, а местами и кустарник полез, но все же открытое пространство.

– Света, отсюда пойдешь, – сказал я, притормозив. – Вот так налево, по часовой стрелке, вдоль опушки. Я буду на компас поглядывать, когда свернуть пора, скажу. Не бойся, мы медленно ехать будем, не задавит никто. Автомат не забудь. Стой, вот еще… Витя! – позвал я водителя грузовика. – Стопы отключить надо. Или лампочки выкрутить, или предохранитель, или как угодно.

– Лучше тряпки навесить, – предложил он. – Сблизи видно будет, а издалека нет.

– Витя… разумно, – кивнул я с уважением. – Жертвуем брезентом.

Через минуту мы выкроили из брезента два куска. Один я просто навесил на свою машину сзади, чтобы край ниже стопов болтался, второй Витя прикрепил к краю кузова «ифы», завернув края на борта. Как юбки получились. По моей просьбе Света пару раз нажала на тормоз – действительно почти не видно, больше земля освещается. Заодно резкое торможение большим сюрпризом не будет.

– Пошли, – скомандовал я.

Света с длинным прутом, который я ей вырезал, вошла в траву, а следом за ней я на машине сполз с дороги. «УАЗ» качнулся с боку на бок, но земля была все же довольно ровная. Перекрестье бинтов у нее на спине пусть и не сияло, но все равно наблюдалось неплохо. Следом пополз грузовик, который ориентируется по второй половине мотка бинтов, растянутого на завязках тента уазика. Чтобы в зад не въехал. Да если и въедет, то на скорости километра четыре в час ничего не случится.

Лес тянулся слева от нас непроглядной черной стеной с зубчатым на фоне звездного неба верхом. Где-то орала взбудораженная звуком мотора птица, шуршала трава под днищем. Время от времени я поглядывал в сторону деревни. Там было просто темно, но вот минут через пятнадцать с начала нашего пути через поле где-то между домов мелькнул свет фонарика. Думаю, что фонарика, но то, что это свет, – точно. Не отблеск луны в стекле или что-то такое. То есть там или живут и кто-то с фонариком из дому до ветра пошел, или там ждут нас. Бандиты все же спохватились, дали кому-то знать по радио, и какая-то банда вышла нам наперерез.

Слышны им наши моторы? Слева лес, эхо идет в сторону деревни, но вот ветерок с той стороны на нас. Насколько я сам еще помню из наставления по войсковой разведке, автомобиль при благоприятных условиях обнаруживается на расстоянии до километра по звуку. Особенно если воздух влажный. Ладно, пока едем, все равно выбора никакого нет.

Несколько раз Света останавливалась, меняла направление, потом шла дальше. Затем между нами и деревней возник перелесок, но я не знал, радоваться ли этому. Если он дальше смыкается с лесом, то еще и возвращаться придется. Но решил рискнуть, вдруг получится прикрыться.

Получилось. Примерно через пятнадцать минут его опушка стала отгибаться в сторону дороги, а затем мы снова оказались в поле.

– Можно правей забирать, – крикнул я.

Мы уже часа полтора так движемся, должны были обойти опасное место. Теперь можно идти западней, к дороге.

До нее оказалось не так чтобы близко, минут сорок еще ушло. Как только машина вскарабкалась на невысокую обочину, Света села в кабину, и я повел «уазик» прочь отсюда, на Лихославль. «Ифа», как привязанная, катила сзади. А когда между нами и Залазино встал лес, я включил ближний свет, и дело пошло веселей.

– Бинты не разматывай, – сказал я. – Нам еще деревню объезжать.

В Лихославле мы оказались с рассветом и уже там вздохнули свободно. Пришлось выдержать беседу с местной милицией, удостоверения у меня с собой не было. К счастью, они согласились связаться с Торжком по рации, а оттуда мою личность подтвердили. А заодно затребовали арестованного к себе. От Лихославля к нашей колонне присоединился еще один милицейский «уазик» с тремя вооруженными автоматами сотрудниками, так что дальше катили веселей.

Тут, наконец, хотя бы разглядел попутчицу. Лет тридцать, наверное. Простенькое, но симпатичное лицо с веснушками, серые глаза, пухлые губы. Складная, хоть и ближе к понятию «крепкая». На шее большой синяк, словно душил кто-то. Почему «словно»? Как раз душил, даже понятно кто. Вон он в милицейской машине едет, уже в настоящих наручниках вместо веревки. Вроде как облегчение ему вышло, но только ненадолго. Мы следом, грузовик в хвосте.

Через полтора часа езды оказались у знакомого мне КПП, где нас ждал еще «уазик», на этот раз со знакомыми операми. Дозиметристы, затем провод людей без документов через КПП, меня вообще записывать не стали, Михаил распорядился. В общих чертах они были в курсе произошедшего, так что все вопросы на потом оставили. Разве что Сеня уточнил:

– Это тот самый Прапор?

– Тот самый, – кивнул я. – Трясти его надо.

– Пусть в КПЗ помаринуется пока, если и был шок какой-то, то он уже прошел. Пусть лучше над судьбиной своей горькой поразмышляет, проникнется.

– Тогда я бы поспал. Людей как-то разместите?