Посланники Нибиру

– Не важно, – пробормотала, – но если ты не хочешь, чтобы твой обман раскрылся, и тебя к утру терзали в подвале палачи, то тебе лучше убраться из дворца до завершения ужина.

Креонидянин прекрасно понял, что хотела сказать управляющая – старая женщина осунулась, и без того морщинистая кожа стала землистого цвета, потрескалась и будто бы еще сильнее обвисла.

– Вы поможете мне? – спросил, дотронувшись до рукава Вакхи.

Старуха какое-то время молчала, продолжая торопиться в покои Эммах: поворот налево, крутая винтовая лестница, поворот направо, узкий коридор без окон, тесный балкон и каморка под крышей. Здесь Вакха остановилась, перевела дух. Посмотрев на креонидянина, строго проговорила:

– Правила игры изменились. Теперь мы с тобой в одной лодке, – она смерила юношу с головы до ног неприязненным взглядом. – Хозяин видел меня с тобой, я представила тебя как свою знакомую. А значит, ты не только должен исчезнуть из дворца, но сделать это под благовидным предлогом. Настолько благовидным, чтобы господин Ат-Атарнак, возжелавший тебя, не захотел отправить за тобой погоню, а с меня – сорвать мою старую кожу, чтобы выпытать, где тебя можно сыскать. Тебе это ясно?

Хаско Болл кивнул:

– Я могу предложить тебе бежать со мной.

Старуха покачала головой, скорбно поджав губы:

– Нет. Родилась здесь, здесь и умру. Но желаю своей смертью и в своей постели, – она подняла вверх указательный палец.

Подойдя к шкафу, распахнула дверцы: внутри оказались короба с каким-то тряпьем. Вакха махнула рукой и подозвала к себе молодого человека:

– Подсоби, – она указала пальцем на верхнюю полку, где поблескивал пыльными боками темный чемодан. – Сними вон ту сумку.

Хаско подчинился. Чемодан оказался тяжелым и довольно пухлым – видно, что вещи в него запихивали не слишком аккуратно, и не заботясь об их сохранности. Старуха, поставив чемодан на пол, открыла его и стала выбрасывать на пол содержимое. Из-под ее крючковатых пальцев полетели: белые кружева, изрядно ношеная, с пожелтевшими пятнами по воротнику женская сорочка с традиционным нунбийским орнаментом – красные и черные круги и квадраты как символ бесконечности бытия и преемственности традиций, несколько пар домашних туфель из парчи, тоже с национальным узором. Под ними, свернутое конвертом, лежало расшитое красным покрывало, которое обычно набрасывали на голову местные замужние женщины, если выбирались из гарема. На местном наречии его называли чатха. Старуха осторожно подняла покрывало и принялась разворачивать.

– А что, сильно хрупкая эта вещица, что ты ищешь? – Спросила, как бы между прочим.

– Сильно. – Хаско Болл с недоумением следил за морщинистыми руками управляющей. – Почему вы спрашиваете?

Вакха развернула полотно и отошла: на белой ткани, аккуратно уложенное и обернутое мягким папирусом, лежало нефритовое яйцо. Свет, падавший из окна на него, пронизывал камень почти насквозь, от чего оно выглядело живым и будто бы даже дышало. У Хаско перехватило дыхание. Старуха наклонилась, взяла в руки яйцо и поднесла к глазам, развернув так, чтобы свет пронизывал нефрит насквозь, а с бесценных миниатюр на молодого креонидянина смотрели очаровательные дети. Тонкие черты, мягкие полуулыбки, нежные локоны, обрамлявшие наивные лица венценосных особ. Влад говорил, это семья императора, его дети. Пальцы пожилой женщины бережно касались нефритовой поверхности, поглаживали мастерски выполненную инкрустацию алмазами, поглаживали четкие линии рисунка. На губах старухи расцветала улыбка:

– Надо же… какая занятная вещица.

Надавив на механизм, она откинула верхнюю часть нефритовой скорлупы и заглянула внутрь.

– Там дворец, – сообщил Хаско и зачем-то уточнил: – миниатюра.

– Вижу…

Сомнений не осталось – это было то самое яйцо из пасхальной коллекции земного императора.

– Как? Как оно здесь оказалось? – прошептал молодой креонидянин и вопросительно посмотрел на управляющую.

Вакха помрачнела. Губы сжались в тонкую линию, а взгляд стал суровым. Она будто бы не решалась раскрывать правду.

– Так это вещи молодой Араны, младшей жены Сарнака. – Отозвалась, наконец. – Бедняжка велела спрятать от Эммах, старшей жены господина Сарнака, приревновавшей, что господин выделил младшую жену, подарив ей драгоценность.

– Краденную драгоценность, – уточнил Хаско.

– Какая разница! Все жены должны получать равнозначные подарки.

– А она откуда узнала? Ну, что Аране подарили эту земную вещицу и для чего.

Вакха лукаво прищурилась:

– Так из-за нее пришлось прекратить отпуск на Флокусе и потом еще сделать крюк, чтобы забрать у посредника. Эммах сказала, что вещица у нее должна быть. Арана жутко расстроилась, она ведь и запросила ее у Сарнака, чтобы дворец отстроить… Она ведь архитектор… Вот и спрятала.

Вакха положила яйцо на ладонь, любуясь, как солнечные лучи просвечивают сквозь камень, как хитро преломляется свет на алмазной крошке, как тени от миниатюры дворца затейливо ложатся на стены. Взглянув еще раз на яйцо, Вакха аккуратно вернула скорлупу на место и протянула креонидянину:

– Бери, пока я не передумала. И скорее!