Посейдон (ЛП)

Ничего особенного. Из-за своей ценности ищейки — единственные Сирены, которые могут пересекать границы королевств без риска попасть под арест. Конечно, Джагену нужен Тораф. Он лучший в истории их вида. Но в уважение семьи Галена, Тораф никогда не пересекает границ. И он никогда не согласился бы выполнять задание Джагена без королевского разрешения от дома Тритона. Даже с разрешением, он может этого не сделать.

— И это все? Кого он хочет выследить?

— Если бы на этом было все. Важно не то, кого он хочет выследить, а почему.

— Клянусь Трезубцем Тритона, если ты не начнешь говорить…

— Его дочь, Пака, пропала. Он думает, что ее похитил король Антонис.

Гален закатывает глаза.

— Зачем Антонису похищать ее? Если бы Антониса заботило предательство Джагена, он бы положил этому конец давным-давно.

Но похоже, что Антониса вообще ничто не заботило в последнее время. С тех самых пор, как погибла Налия, он заперся в королевских пещерах. Несколько ищеек рассказывали Торафу, что он не выходил с того момента, как объявил дом Тритона врагами.

— Джаген утверждает, что Пака наделена Даром Посейдона.

От этих слов у Галена перехватывает дыхание.

— Это невозможно.

Медленно, Гром качает головой:

— Скорее всего, да. Но кто знает. В ней течет королевская кровь, несмотря на отдаленное родство. И если у нее Дар Посейдона, я не могу игнорировать вытекающие последствия ее способностей.

— Но это невозможно. Дар никогда ранее не проявлялся ни у кого, кроме прямых потомков.

Да что я говорю? Не я ли должен говорить тоже самое, пытаясь убедить Грома насчет Эммы, даже с меньшим количеством доказательств? По крайней мере, Пака может доказать отдаленное родство с королевским родом. Но вот отец Эммы не претендует на трон. Да и, что немаловажно, Гален нашел Эмму случайно. Поэтому, в лучшем случае, дар Паки кажется подозрительным.

— Я говорил с Архивами. Конечно же, я не рассказал им о заявлении Джагена. Они думают, что я просто изучаю наше наследие, как новоявленный король.

Архивами являлись десять старейшин их вида, — по пять от каждого дома, — и им было доверено хранить память о истории Сирен. Гален согласен, что для нового царя естественно искать их одобрения.

— И?

— В своей коллективной памяти они не нашли ни единого воспоминания о подобном. Но один из Архивов — твой друг, Ромул, — верит, что такое возможно. Он напомнил нам, что Дары — это залог выживания нашего вида, а не только королевской ветви. Он говорит, что не удивился бы, если Тритон и Посейдон задумывались о том, что вельможи могут отречься от этих сил. Он думает, они могли сделать лазейку каким-то образом.

Гален скрещивает руки.

— Да ну.

Гром ухмыляется.

— И я так сказал.

— Но ты сказал, что не рассказывал им о Джагене.

— Я и не рассказывал. Я новый король без королевы, который унаследовал бескровную войну с единственным королевством нашего вида. Только для меня нормально задавать такие вопросы.

Гален кивает.

— Но если Дар может передаться кому угодно, зачем нужно было заставлять королевские линии заключать между собой браки?

Закон о Дарах всегда строго соблюдался. Теория же Ромула заключается в том, что закон, как и королевские линии, бессмысленны, — и это не укладывается в голове у Галена. Особенно то, что Ромул вообще высказывает свое мнение. Архивы связаны по рукам и ногам говорить только факты, и ничего более. Ромул сам рассказал об этом Галену, когда тот впервые пришел к нему еще ребенком. Но Ромул больше, чем часть Архива для Галена — он его наставник. Более того, он его друг. А друзья делятся мнениями друг с другом.

Но Архиву не уместно разглагольствовать перед королем.

— Ну, как ты сказал, это всего лишь теория. Но ее я не могу игнорировать. Я решил позволить ему использовать Торафа. Если Пака жива, Тораф найдет ее.

Гален кивает. И если у Паки, и в правду, есть Дар Посейдона, в Эмме не будет нужды… по крайней мере, для Грома. Его сердце заполнило чувство, которое он не может назвать.

— Если это всплывет…

— Не всплывет.

— Гром…

— Но на всякий случай, пусть Рейна побудет с тобой, где бы ты ни был. Я не желаю видеть ваши лица, пока все не разрешится.

— Мы тебе не мелкие рыбешки, а Рейна уже даже в паре.

— Да, но вы — это все, что осталось от королевской линии Тритона, братишка.

Слова зависли между ними, давя тяжестью ситуации. Слишком многое на кону и слишком много поставлено на «авось». Действительно ли Пака у Антониса? Отдаст ли он ее мирно? А если ее у Антониса нет, не приведет ли расследование Грома к переходу от бескровной конфронтации к кровопролитной войне?

Но риск того стоит. Если у Паки есть Дар Посейдона, выбор Громом ее как своей пары, обеспечит выживание расы Сирен. А Гален будет волен открыто последовать за одной светловолосой ангельской рыбкой.

— Но разве что-то, когда-то бывает простым?