Порт-Артур (Том 2)

Варя бросилась на балкон, за ней вышли генерал и Звонарев. На дворе было очень темно. Справа, над Большим Орлиным Гнездом, пылали два огромных костра, освещая своим кроваво-красным заревом весь Севере Восточный фронт. Пламя костров яркими огненными столбами тянулось к низко нависшим тучам. На фронте стояла полная тишина, не было слышно даже обычной ружейной перестрелки. С горы Высокой тянулись белые ленты прожекторных лучей, медленно скользя по внутренней гавани Артура. На Перепелиной горе ярко горело какое-то здание. Под ней, в районе затопленных кораблей артурской эскадры, вспыхивали яркие зарницы и раздавались глухие, продолжительные взрывы. Ближе к Артиллерийскому городку, в Восточном бассейне, неожиданно возникло яркое пламя, на фоне которого вырисовывались силуэты какого-то большого военного корабля.

- Папочка, да ведь это горит "Баян"! - испуганно проговорила Варя.

- Очевидно, решили его уничтожить, - ответил генерал.

Слева, в конце Западного бассейна, над Минным городком полыхало зарево.

Оттуда доносились громоподобные раскаты, взрывов. Темные воды залива рдели багрянцем пожаров.

- Не правда ли, Сережа, жутко? Кажется, что вся гавань наполнена человеческой кровью, - содрогаясь, проговорила; Варя.

Белый сердито фыркнул и вернулся в кабинет.

Вскоре Звонарев заторопился на Утес. Варя осталась помогать матери. Мария Фоминична решила, что раз Артур сдается - следовательно, предстоит длительная дорога в Россию и принялась заблаговременно за сборы.

Около Утеса пролетку Звонарева остановила группа офицеров.

- Будьте добры, скажите, пожалуйста, где тут находится миноносец "Статный"?

- Понятия не имею.

- Нам сказали, что он будет ждать у Электрического Утеса. Мы везем с собой полковые знамена, георгиевские трубы и секретные документы штаба.

- Значит, сдача решена окончательно?

- На занимаемых нашими частями позициях защищаться невозможно.

Около батареи чуть проступал силуэт небольшого миноносца, приткнувшегося к берегу. По сходням, проложенным прямо на прибрежные скалы, сновали темные фигуры матросов. С мостика доносились приказания.

- Возможно, что это и есть "Статный", - указал на него Звонарев.

- Эй, на "Статном"! - крикнул один из спрашивающих.

- Есть на "Статном"? - тотчас отозвались с миноносца.

Офицеры двинулись по направлению к берегу, а за ними последовали две тяжело нагруженные телеги.

На Утесе уже знали о капитуляции, и прапорщика забросали вопросами.

Артиллеристы хотели сразу же взорвать орудия, снаряды и порох, но Звонарев запретил делать это.

- Неизвестно, примет ли японец наше предложение о сдаче. Быть может, он отклонит его и бросится на штурм. Тогда пушки и снаряды нам еще очень пригодятся, - пояснил он солдатам.

- Мы, Сергей Владимирович, только подготовим все для взрыва и, когда узнаем, что японец согласился на мир, взорвем, - предложил Родионов.

На атом и порешили. Блохин, как признанный всеми знаток подрывного дела, руководил подготовкой.

Звонарев с Родионовым и Блохиным обошли напоследок весь Утес. В дуле каждого орудия помещались заложенные пироксилиновые, шашки. Около сотни десятидюймовых снарядов, сложенных вместе, также должны были взлететь на воздух от электрического запала. Стены бетонных казематов батареи также были минированы.

- Где же мы будем помещаться, если батарея будет взорвана? - спрашивали матросы и артиллеристы, жившие в этих казематах.

- Моряки отправятся к себе в экипаж, а мы разместимся с дохляками в нашей казарме, - ответил Блохин, кивнув головой на команду слабосильных.

На электрической станции Лебедкин рассовал около десятка пироксилиновых шашек.

- Кажется, ничего не забыли, - проговорил Звонарев, когда обход был закончен. - Можно и отдохнуть до утра.

Но спать в эту ночь не пришлось. Еще было совсем темно, когда из Управления артиллерии передали, что японцы согласились начать переговоры о капитуляции.

"Категорически запрещается, под страхов личной ответственности командиров батарей, что-либо портить или жечь", - заканчивалась телефонограмма за подписью Белого.

"Статный" и еще пять других миноносцев в эту ночь благополучно добрались до Чифу, где и разоружились.

Звонарева разбудил грохот на батарее. Наскоро одевшись, он вышел на двор.

В предутренних сумерках беспрерывно вспыхивали зарницы взрывов. Искалеченные пушки падали на землю, в воздухе летали осколки снарядов, к небу взметалось огромное пламя. Гремел Утес, гремела Золотая гора, батареи на Тигровке, на Крестовой горе. С сухопутного фронта доносился несмолкаемый грохот.

Казалось, что Артур вновь переживает штурмовые дни.

- Самоубийство русского Артура, - вздохнув, проговорил Звонарев, прислушиваясь к перекатному грохоту взрывов.

Около девяти часов утра со стороны Белого Волка вышли на буксире "Севастополь" и "Отважный". Затем на них раздалось несколько взрывов.

Появились облачка дыма, и два последних корабля артурской эскадры медленно погрузились в морскую пучину.