Попугай с семью языками

Бойцы передвигались, согнувшись в три погибели. Отряд состоял из шахтеров, с детства привыкших ползать, как черви, среди угленосных пластов, чтобы заработать несколько жалких грошей. Но сейчас они делали то же самое с радостью, сутки напролет, словно не замечая сырости, холода, темноты и тесноты, — ведь каждый пройденный метр приближал их к свободе. Неутомимый Виньяс, войдя в роль Неруньи, не переставая декламировал «Гимн шахтерам», следуя во главе колонны. Когда тот или иной стих выпадал у него из памяти, хромой Вальдивия тихо подсказывал ему слова. Загорра, став тенью генерала, не издала ни единой жалобы, подавая всем пример. Лебатон уверился в ней, увидев однажды ее за обедом. В подземельях пищей служили только корни, грибы, муравьи и насекомые, но всего этого недоставало: вырисовывался призрак голода. Дон Теофило — так прозвали ученую крысу — ударил по земле хвостом, и на глазах изумленных людей вырос холм из мертвых крыс, которым перекусили горло их сородичи. Толстые, с небольшими головами, они походили на молодых телят.

Лебатон — как обязывало его военное воспитание — мог употребить их в пищу, но Загорра, чье нёбо привыкло к изысканным сортам шампанского и лучшей икре, не заслуживала такой жуткой трапезы. Генерал предложил ей свой последний запас — несколько консервных банок. Великолепным, полным достоинства, жестом, та скинула мешок с консервами в расщелину.

— Здесь все равны! И я не хочу быть постыдным исключением! Или я буду питаться, как вы, или умру!

И, закатав рукава измазанной в глине рубашки, она свернула шею крысе, выпотрошила ее, насадила на палочку, изжарила и, подавляя тошноту, вонзила зубы в мясо…

Изголодавшиеся рабочие зааплодировали и нетерпеливо последовали ее примеру.

Впереди показалось розовое сияние. Все устремились туда, и взгляду открылась невероятных размеров пещера, прохладная, с перламутровыми стенами, мостиками из камней, полная кристальной воды. Хорошее место для отдыха — и для обдумывания плана атаки! Лебатон объявил четырехчасовой привал. Перед тем, как заснуть, шахтеры выслушали молитву, прочтенную аббатом и монахами: бенедиктинцы окончательно завоевали симпатию всех, умело зажарив крыс на вертеле и приправив их взятыми Бог знает где пахучими травами.

Расхаживая между спящих, Попайчик бессонными глазами выискивал своего пса, ощущая себя одиноким и ненужным. Стоило им ступить под своды галереи, как Атриль и его подруга принялись обнюхивать все закоулки, резвиться в широких местах. От заразительного лая крысы пришли в хорошее расположение духа и в шутку принялись сражаться с собаками, позволяя им хватать себя за загривок и закидывать далеко. Серыми шарами грызуны падали на землю, поднимались, кусали собак за все семь лап. Наглядный урок того, как нужно себя вести: в самом опасном положении животные от души веселились… Сепеда обнаружил, что оба пса спят брюхо к брюху, переплетя лапы; рядом лежал с десяток крыс. Ангелочки, да и только. Попайчик не мог сердиться на Атриля или ревновать к черной суке, так как не принадлежал к беззаботному миру зверей, оставаясь человеком. Но и среди людей он не находил себе места. Никогда шахтеры не примут его за своего: он — карабинер и вышел из семейства карабинеров. Генерал Лебатон и поэты предпочитали не общаться с ним близко: действительно, экс-капитан за всю жизнь прочел лишь букварь и устав строевой службы, да и то по диагонали. С монахами разговор тоже не завязывался: Сепеда только получал от них благословения и помогал сворачивать шеи крысам. Он вздохнул. Лучше найти какую-нибудь лужу и полежать в ней, наслаждаясь приятной влагой. В детстве он, помнится, порой заходил в реку и делился с ней своими горестями.