Попаданец 2.0

За ним со стрекотом потянулась цепь. В морде что-то с металлическим лязгом защёлкало, а затем каменный лик начал медленно открывать правый глаз, нижнее веко которого опускалось по мере того, как Бруно приближался к Подгорному Царю. Ухнув, парень надел кольцо на каменный столб, отошёл, пятясь спиной на несколько шагов, любуясь проделанной работой, да так и застыл с открытым ртом.

– Это ж писюн! – удивлённо воскликнул он. – Как есть писюн!

– Бруно, не отвлекайся! – окликнул я его. – Прояви уважение к каменному достоинству царствующей особы. Давай. Тебя ещё одно кольцо ждёт.

– А! Да… это… – парень поспешил ко второму усу, около которого уже вертелся Гуэнь.

Отец Тоннелей открыл второй глаз, а затем в глубине скалы что-то зарокотало, и нижняя губа, вместе с бородой, медленно уехала под землю, открывая нам освещённый мягким сиянием фосфоресцирующих камней зев уходящего в толщу гор тоннеля. Бруно, споро вытянувший вторую цепь и закрепивший кольцо внутри дворфской «Венеры», как я окрестил для себя «прекрасную половину» каменных истуканов, так и завис с открытым ртом перед подгорной дивой. Вдвоём с Гуэнем мы кое-как затолкали шокированного древним искусством парня в фургон, но его голова тут же высунулась из заднего клапана.

– Красота… – услышал я его голос, забираясь на козлы.

Он что-то ещё говорил, но так тихо, что я его уже не слышал. К тому же мне пришлось подвинуться, так как к нам из фургона пулей вылетела пунцовая, тяжело дышащая и встревоженно оглядывающаяся на клапан баронесса. Ещё не усевшись, она резко повернулась, чуть не сбив залезающего на своё место Гуэня и, зло распахнув ткань, заглянула внутрь фургона.

– Урод! Маньяк! Извращенец! Два извращенца! – прокричала она. – Знать вас больше не желаю! А тебя, Бруно, велю запороть. Кобель ты этакий!

Выпалив всё это, девушка уселась нормально и, прикрыв лицо руками, разрыдалась, прильнув к моему плечу всем телом, а затем и вовсе упав ко мне на колени. Эльф, усмехнувшись, закатил глаза и хлестнул поводьями, направляя гобика в зев Отца Тоннелей. Я же не разделял его веселья, потому как девушка не только елозила своей грудью по моему бедру, но и излишне агрессивно прижалась щекой к причинному месту. Это, вкупе с явно театральными рыданиями, навело меня на невесёлые мысли о перевозбудившейся молодёжи, распалённой созерцанием творений античных дворфов-затейников. Что было крайне неудобно для меня, уже достаточно давно лишённого женского внимания.

Я, как говорится, не ханжа, но и мирок здесь – не Земля двадцать первого века. Возможно, в другой ситуации я бы вёл себя иначе, да и баронесса была в общем-то хороша собой. Не в моём вкусе, но и не крокодил, которого пригласить на рюмочку чаю с продолжением можно, лишь надев пакет ей на голову. Вот только не в нашей нынешней компании. Да и вряд ли вроде как невинная девушка-провинциалка этого времени вообще в состоянии понять подобные отношения.

Это потом, после замужества с каким-нибудь графёнышем, года этак через три-четыре, она, как и положено маститой даме, обрастёт любовниками и фаворитами. Станет прожженной матроной с критическим взглядом на жизнь и неистребимым цинизмом. А сейчас это мечтающая о большой и чистой любви дурёха, не сумевшая совладать с гормонами, разыгравшимися от каменной порнографии. События последних дней, похоже, сорвали ей все моральные установки. А липнет она ко мне в первую очередь потому, что в её глазах я не только аристократ, но и «альфа» в местной компании, шпыняющий остальных мужиков направо и налево.

Но надо помнить, что я тоже не железный. И если она продолжит издеваться надо мной подобным образом, что я могу и не выдержать. Утащу эту Муху-цокотуху в дальний уголок, а там хоть трава не расти. Если меня потом когда-нибудь поймают, то, конечно же, казнят, так как в этом мире я человек без роду и племени и уж тем более не представитель высшего общества. Это им всё сходит с рук, а меня – узнав, кто я такой, просто обкорнают на тридцать сантиметров сверху, предварительно поотрывав все остальные выступающие части тела.

– Мы сейчас мимо подгорных пригородов будем проезжать. Там вроде домики уютные… а я помедленнее, наверное, поеду… – задумчиво произнёс эльф словно бы сам себе, кося глазом на то, как я предельно аккуратно пытаюсь отцепить Мари от себя.

Девушка, которой, похоже, от собственной смелости уже окончательно сорвало крышу, даже не прикидывалась, а откровенно распустила руки, наплевав на сидящего рядом Гуэня. Я уже чувствовал рядом со своей щекой мягкие губы, источающие обжигающее дыхание, а что пытались сделать неумелые пальчики с моим поясом, так и вовсе, по меркам обычного средневековья, было истинным непотребством, как от моей шеи послышалось обиженное, возмущённое шипение.