Помутнение

Алёна заходит в туалет, наклоняется над дыркой и засовывает два пальца в рот. Ее рвет. Она смотрит в дырку и плачет. В щели между досками бьют лучи солнца, ей очень хорошо видно, как слезы капают на переваренную кашу из торта и гору экскрементов обитателей лагеря. В центре всего этого почему-то лежит розовая пластиковая расческа. Алёна снова запихивает в рот уже три пальца. Ее снова рвет, текут слезы. Зубами она содрала свежую корочку раны на костяшке среднего пальца. Во рту теперь вкус яблок со сгущенкой и крови. Но ей пришлось еще два раза вызывать рвоту, пока наконец в желудке не стало легко и пусто. Поток мыслей тоже остановился, приятная пустота разлилась и в голове. Она полощет рот водой, которую принесла с собой в кружке, вытирает слезы и сопли туалетной бумагой, выливает на руки остатки воды из кружки, несколько раз глубоко вздыхает и выходит из туалета – идет мыть тарелку и чистить зубы на речку, а потом на оставшиеся пары.

Оставшихся пар две – биология с преподавателем и доклад про псевдомедицину. После доклада Алёна сворачивается в старом кресле в коридоре, забравшись в него с ногами, и засыпает. Ей очень хочется есть, но пустота и жжение в желудке приятные. Они говорят о том, что Алёна справилась, что она сделала все как надо. Что она выполнила необходимую, запланированную работу, не сорвалась.

Если бы можно было выбрать один продукт, от которого не толстеешь, я бы, наверное, выбрала белый шоколад. Он такой сладкий, что иногда кажется кислым и тает во рту. А если бы можно было остановить время и есть все что угодно, и не толстеть в это время, то я бы тогда, например, раз в две недели садилась и сначала ела какие-нибудь макароны с вареным тертым яйцом. И с майонезом. И с жареным беконом. Потом торт. Сметанник. Только где это все взять? Надо тогда, чтобы оно появлялось само. Или если остановится время, то можно будет пойти в магазин и просто все это взять. А что если оно запустится, пока я в магазине? Нет, тогда нужно, чтобы появлялось само. Я буду просто садиться и выбирать по меню. Или шведский стол. Набирать разные пирожные. Пирожные «Ленинградские» невкусные. А если от белого шоколада не толстеть, то считаться будет только какая-то определенная марка или белый шоколад в любом виде? Если, например, это будет батончик, где еще и вафля, то я, получается, буду толстеть от вафли, но не от шоколада?

Сквозь сон она слышит голос Коли – координатора смены, он тоже чуть старше остальных. Он говорит кому-то: «Как она мило спит, надо сфотографировать». Алёна подумала, что она ему, наверное, нравится, значит, надо спросить у него, как отсюда проще всего уехать и как заказать такси.

* * *

Следующий день выходной. Алёна после завтрака идет гулять в поле и сразу понимает, что для прогулок слишком жарко. Но не возвращается. Включает аудиокнигу. В уши льется монотонный голос, который сваливается в одну общую кашу с жарой, солнцем, хрустящей под ногами сухой травой, жаждой, по́том. «Но мы будем основательно, плотно, шикарно обедать в семь часов, – говорит голос. – Это будет одновременно и чай, и обед, и ужин. Гаррис несколько повеселел. Джордж предложил взять с собой мясные и фруктовые пироги, холодное мясо, помидоры, фрукты и зелень. Для питья мы запаслись какой-то удивительно липкой микстурой, изготовленной Гаррисом, которую смешивают с водой и называют лимонадом, достаточным количеством чая и бутылкой виски – на случай аварии, как сказал Джордж». Алёна быстро перестает понимать, что говорит голос.