Помутнение

Кровать он тоже не стал раскладывать, поскольку она заняла бы полкомнаты. Он подошел к окнам, выходившим на тихий внутренний дворик – дальше начинался парк, и ничего не напоминало о неугомонной Телеграф-авеню в полквартала отсюда. Очередной подарок судьбы. Что-то сегодня она слишком щедра на милости. Бруно уловил аромат жасмина и жимолости – и жареного мяса. Он отвернулся, не желая вторгаться в безмятежный пейзаж. В ванной кто-то – наверное, Тира Харпаз – оставил стопку чистого постельного белья, подушку, пара выстиранных полотенец лежала на крышке унитаза – единственном возвышении во всей квартирке, не считая кухонной стойки у дальней стены комнаты. Бруно сбросил полотенца на пол, поднял крышку, и его вырвало – его постоянно тошнило с тех пор, как он проснулся в самолете после посадки, – в эту белую чашу радужной смесью устриц, жареного цыпленка и просекко.

III

Он не сразу понял, который час, пробудившись в ужасе, когда ему приснилось, будто кто-то вошел в комнату. Ему почудилось, что он все еще находится в «Шаритэ». Но нет. Трансатлантический рейс, Сан-Франциско, апартаменты «Джек Лондон» – все это мгновенно вернулось к нему, словно сумеречный свет, проникший с улицы в комнату через незашторенное окно и очертивший абрис голой батареи и пола, его ног под простыней. Видимо, когда он разложил кровать и, рухнув на нее, тотчас провалился в сон, было часов пять, а теперь уже стемнело. Жуткий сон начался смутно, словно с середины, без всякой связи с предыдущими событиями, а потом сфокусировался и вызвал безотчетную панику: в комнату явно проник кто-то чужой. Он тронул себя за лицо, за веки. Помутнение в глазах было словно фрагментом ночи, который он не мог стереть. И в этот момент он уловил вздох, обычно предшествующий звуку голоса, и этот вздох издал живой человек, но не он. Это уже был не сон, кто-то определенно находился в комнате. Женский голос произнес его имя: «Александер». Она стояла в дверях. Это была Тира Харпаз.

– Я открыла своим ключом.

– Зачем?

– Я думала, тебя нет. Принесла поесть.

– Который час?

– Около десяти.

– Я встаю.

– Мне уйти?

– Нет, оставайся. Я приму душ.

Завернувшись в простыню, он забрал пакет с покупками в ванную и включил там свет – голую лампочку на проводе. Тира осталась одна в темноте. Душ окончательно пробудил его от жуткого сна. Открыв дверь и появившись в затейливом прикиде из магазина Столарски: застегнутая толстовка поверх футболки со словом «ДЕРЖИСЬ», которая позволила ему согреться, – Бруно обнаружил Тиру в кухонной зоне. Она чем-то была занята, склонившись над стойкой, которую освещал свет уличных фонарей.

– Я все убрала в холодильник: йогурт, хлеб, мясная нарезка и еще какая-то фигня. Апельсиновый сок. На Телеграф нет супермаркетов.

Он открыл дверцу холодильника и, щурясь на яркую подсветку, заглянул внутрь.

– О, мини-пончики! – Капли воды с его мокрых волос упали на белые носки.

– Ага, – ответила она извиняющимся тоном. – Настоящая здоровая еда. Я не знала, что ты любишь. Да и по магазинам ходить не очень люблю.

– Я тебе благодарен.

– Не хочу навязываться… – Она замолчала. «Оробела», – подумал он.

Молчание в пустой квартире казалось гнетущим. Бруно не возражал бы сейчас против распахнутого на шумную улицу окна. В комнате ничего, кроме кровати, не было, поэтому они оставались в кухонной зоне. Бруно мысленно – какой абсурд! – благодарил судьбу и за свою болезнь, из-за которой все вокруг утратило четкость и расплывалось невнятными кляксами, и за наивное влечение к немолодой подружке Кита Столарски, а главное, за свое возвращение в Беркли. Возможно, его опухоль возникла из необходимости каким-то образом упорядочить его аморфную жизнь. И по большому счету, чем занимался Бруно до назначенного ему приема у чудотворца-хирурга в Сан-Франциско, не имело никакого значения.

– Как тебе квартира? Подходит? – спросила Тира.

– Вполне. – Он был тронут ее участием.

Ее беспокоило, не слишком ли простое для него это жилище, в то время как он стоял перед ней, облаченный в спортивные штаны и не сочетающуюся с ними толстовку.

– Тут пахнет рвотой.

– Немного, да. – С горячим паром из душевой вырвалась застоявшаяся вонь. Надо будет обследовать пол вокруг унитаза.

– Я думала, Кит наймет уборщицу, чтобы тут все вымыть.

– Может быть, это с улицы несет?

Она нахмурилась.

– Хочешь, прогуляемся вокруг квартала?

Они поняли друг друга: надо было побыстрее покинуть квартиру: очень уж призывно выглядела одинокая кровать посреди пустой комнаты. У Бруно не было никакой обуви, кроме его элегантных ботинок итальянской кожи, которые дико смотрелись со спортивным костюмом. Но он их надел, а что делать: завтра надо будет потратить немного «карманных денег» и купить себе простенькие кроссовки, чтобы добавить последний штрих к своему преображению.