Помутнение

– Ты хочешь сказать, что у меня есть еще одна попытка? Я не вижу где.

– Попытка есть всегда.

– Ты опять меня дурачишь!

– Сдавайся, если хочешь.

– Ну тебя на фиг, приятель! – Столарски выбросил кости.

И – словно кости вступили в сговор с Бруно с целью показать сопернику, каким прихотливым может оказаться расклад возможностей, – Кит с первой же попытки снял свою фишку с бара, да еще и ударил по одинокой неприкрытой фишке Бруно.

– Ну вот, видишь, – изрек Бруно.

– Уверен, ты заранее знал, что так будет, – Столарски произнес это саркастически, но не смог скрыть удовольствия от столь благоприятного поворота судьбы, но это было желание неудачника насладиться вкусом, который ему не суждено ощутить.

– Нет, но я раньше видел такое.

И тут раздался переливчатый звонок в дверь. Это был коридорный, в сопровождении которого пришел доставщик с горячей едой в пакете. Шпион Эдгара Фалька? Возможно, хотя Столарски сказал, что ужин заказал он. Расплатившись с доставщиком, он бросил, не распечатав, пакет на барную стойку. Они вновь остались вдвоем.

– Что там? – спросил Бруно.

– Бургеры из «Омакасе». Я слышал, они там офигенные, надеюсь, меня не обманули.

– Едва ли.

– Вот и славно! Надо заправиться перед дальней дорогой. Но я тебя не спущу с крючка, Флэшмен. Бросай кости!

Бруно ухитрился продуть, но не раньше, чем согласился с удвоением ставки, после чего Столарски непонятно зачем объявил «бобра». В результате они почти сравнялись по очкам: после часа игры Бруно опережал противника всего на четыреста. Джентльменская игра, то есть скукотища. Маниакальная зацикленность Столарски на перемещении фишек отвлекла его от хаотичного метания между разными игровыми приемами. Попутно улетучился и поток причудливых воспоминаний, обуревавших Бруно весь вечер. Он стал думать, удастся ли ему найти повод открыть дверь в спальню и заглянуть туда. Осмотр личных вещей Тиры мог бы дать ему дополнительный ключ – но к чему? Что бы он хотел о ней узнать? Но по крайней мере, уж коли он ощутил это неодолимое желание, оно могло бы отвлечь его от скучной игры.

Столарски вынул из пакета два бургера и выложил их на стол перед собой. Бруно тоже залез в пакет и взял один, почти не нарушив кладку бургерной пирамиды. И успел съесть половину, когда Столарски уже разделался со своими двумя. Он рыгнул, вздохнул, облизал губы и, откинувшись на спинку стула, потянулся, чтобы размять затекшую спину. Перед ним на столе медленно росла куча оберток от гамбургеров и смятых салфеток.

– Хорошо, ты готов?

Бруно кивнул в знак согласия.

– Тебе со мной играть не очень интересно, да? – Столарски глотнул «Макаллана» так, словно это был ополаскиватель для полости рта, поморщился и провел кончиком языка по зубам.

– Не невероятно.

– О, как деликатно ты выражаешься. И что же может нарушить твое равновесие, а, мистер Невероятный? Что может представляться невероятно интересным для такого аса, как ты? Предупреждаю: я намерен вставить тебе фитиль в задний проход.

– Пятьсот за очко – такая ставка помогла бы мне избавиться от сонливости.

– Тебе нужен боевой настрой. И если тебя беспокоит сонливость, то есть разные способы решить эту проблему.

Столарски выбросил кость, чтобы начать новую партию.

– Выпить пять кружек кофе?

– К черту кофе. У меня есть кое-что получше. Все равно перед полетом мне следует принять.

Они вдохнули по дорожке кокаина с мраморного журнального столика, предварительно сняв с него лампу и телефон. Стоящая на ковре лампа с плотным абажуром отбрасывала вокруг слабые тени, в которых четче был виден царящий в комнате беспорядок – к скомканным оберткам от бургеров теперь прибавилась смятая фольга и кучки белого порошка, сброшенный махровый халат свисал со спинки кушетки, а рассыпанные кубики льда таяли на барной стойке. У Столарски, несмотря на щадяще работающий кондиционер, похоже, в организме случился термостатический сбой. Нависнув над доской с фишками, он то и дело вытирал рукавами пот с висков и со лба. Напрасно он набросился на третий бургер, хищно вгрызшись в его пухлый центр, а поджаристую корочку отбросил, словно это был хрустящий край куска пиццы. При ставке пятьсот за очко в битву наконец вступил главный боец. Столарски выиграл две партии, прежде чем Бруно снова его разгромил, и обильно потеющий соперник играл на пределе своих способностей, которые прямо на глазах разрастались до немыслимых масштабов. Бруно несколько раз выиграл у Столарски на удвоении, но лишь потому, что тот ошибся в подсчете очков и по-глупому сам схватился за удваивающий кубик, за что был наказан проигрышем четырех тысяч долларов.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – на разные лады пропел Столарски и начал выставлять фишки на стартовую позицию.

– Торопиться некуда.

– О, есть куда! Ты считаешь бабки, которые я тебе уже проиграл?

– Я не собьюсь.

– Ай, молодец, Флэш! Не сомневаюсь, ты аккуратно ведешь счет, даже когда проигрываешь.

– Наверное, да. Я не знаю.

– Выброси кость, неудачник!