Помню

Мы продолжали монтаж оставшихся макетов параллельно, участвуя (кроме меня) в проводимом следствии. Все вызванные люди дали чёткие показания, а Костя не собирался открывать следователям технологию. Расценки, которыми пользовался я, были самыми минимальными.

И вот однажды на следствие был вызван один из ребят, Игорь Толстых, который рассказал мне следующее:

– Следователь спрашивает меня о чём-то, и вдруг в комнату к следователю заходит Ячменёв и с криком сообщает, что он нашёл.

– Что ты нашёл? – спрашивает его следователь.

– А вот посмотри. Сделали они восемь макетов, а деньги выбрали за десять.

Посмотрел на него следователь и говорит:

– Дурак ты, <…> твою мать! Они сделали десять, а деньги выбрали за восемь.

Расстроился Ячменёв и ушёл. Крутили, вертели следственные органы и, ничего не обнаружив, закрыли дело. Ну а доцент за проявленную бдительность был уволен с работы.

Мы закончили все работы и получили причитающиеся нам деньги. Я заказал в магазине Звёздного Городка машину «Жигули», только появившуюся на дорогах, уплатив наличными четыре с половиной тысячи рублей. Через месяц мне позвонила директор военторга и сообщила, что машину можно получить на складе. В ноябре 1971 года я получил «Жигули», и мне предстояло перегнать машину в Киев в мороз, по заснеженным дорогам. Это был мой последний день пребывания в Звёздном Городке. Пачаев подарил нам с Костей значки городка, и мы простились. Костя и Олег уехали прямо в Киев, а я не мог себе позволить уехать, не попрощавшись с Лёней. Я ему позвонил, и мы договорились встретиться.

В Подлипках я подъехал к заводу и вызвал Лёню к проходной. Попрощались. Я получил много напутственных слов.

– Я уверен, что ты устроишься, – сказал мне Лёня.

Мы обнялись в последний раз, я глянул на него и уехал.

Два дня я добирался до Харькова. Были жуткие дороги, холод, но печка в машине была изумительной.

У родственников я переспал и должен был продолжить поездку в Киев, но этой поездке осуществиться не удалось. Сын соседей моей тётки, лётчик из Чугуева, гостил у своих родителей. Он видел меня выходящим из машины и спросил, не желаю ли я её продать.

– Продам, если купишь, – ответил я ему.

– Сколько?

– За пять с половиной тысяч отдам.

– Моя, – сказал он. – Двенадцать лет в очереди стою, и ни конца ни края нет.

Он всё уладил, и машина перешла в его руки. Я заработал тысячу рублей. Мой приезд удивил родителей. Машину продал, а вместо машины привёз деньги.

Последнее время я возобновил контакты с бывшей женой. Мы хоть и были в разводе, но жили вместе, под одной крышей её квартиры. Денег у меня было много, и я решил обновить квартиру. Я нанял человека, который положил на пол паркет. Купил и завёз новую немецкую мебель, повесил красивую хрустальную люстру. Прежнюю мебель я вынес и выбросил. Машина «Запорожец» стояла около дома, засыпанная снегом. И получилось так, что кто-то донёс участковому о том, что мы живём не по средствам. Старший лейтенант милиции не заставил себя ждать. В один прекрасный зимний день, когда стояла солнечная погода, мы услышали стук в дверь. Жена открыла. Милиционер представился, и я попросил его пройти в квартиру. Он стал осматривать квартиру строгим милицейским взглядом, а затем сказал:

– Поступило заявление от соседей о том, что живёте вы не по средствам, выбрасываете хорошую мебель, машину от снега никогда не чистите.

Я предложил ему раздеться, присесть и побеседовать. Первое, что его интересовало, – это место моей работы. Я рассказал ему о работе в Москве, о том, что работа моя – по линии Министерства обороны СССР, а более подробно, к сожалению, сообщить не могу. Мол, зарабатываю я много и могу себе позволить порой побаловаться. Пока мы говорили, жена накрыла стол на скорую руку и поставила то, что ему и не снилось. Мы выпили за наступающий 1972 год, закусили, и я вручил ему в подарок баночку чёрной икры.

Как-то позвонил Олег Дранченко и попросил встретиться с нами. Мы встретились. Он сообщил нам, что нас разыскивает профессор Бурштейн из Института космических исследований, и, если мы не возражаем, он передаст ему номер нашего телефона. Моя встреча с Олегом состоялась в ресторане, и мы договорились летом вместе с жёнами поехать в отпуск в Пицунду, где у меня был знакомый – начальник охраны правительственной дачи.

С Костей я продолжал работать на фабрике сувениров. Мы разработали изготовление в миниатюре памятника Богдану Хмельницкому и начали выпускать его в продажу. Параллельно мы выпускали ручки для письма в виде гусиных перьев и пробки для бутылок в виде каштанового цветка. Работа наша пользовалась очень большим успехом у туристов. Производство памятника Хмельницкому не поспевало за спросом на него, хотя цена его была довольно высокая: сорок пять рублей. Для отливки его я использовал оставшиеся от макетов материалы, а когда они закончились, я поехал Харьков на завод зубоврачебных материалов и, поставив на стол начальника сбыта изготовленный нами памятник, получил две тонны акрилатного порошка и мономер. На фабрике нас очень ценили и не скупились выплачивать нам хорошие зарплаты.