Помню

На территории училища было очень оживлённо. Курсанты-выпускники готовились к утреннему торжественному ритуалу вручения погонов и дипломов об окончании училища, гладили одежду, чистили пуговицы и бляхи ремней, сапоги, подшивали подворотнички. Я проделал всё это заранее. Разделся, забрался в постель и, лёжа на спине, стал подводить итоги прошедшего вечера. Я думал о Ларисе. Она притягивала меня какой-то странной силой, и я покорялся. Не было у меня к ней каких-то особенных чувств. Я искал причину, пытаясь разобраться, и пришёл к выводу, что Лариса умеет преподнести себя мужчине, умеет завладеть им, увлечь в свои объятия, а уж дальше мужчина становился её и она с ним делала всё, что хотела. Не думаю, что кто-нибудь другой устоял бы перед её соблазнами.

Лариса в постели – ведущий от начала и до конца. Именно это тянуло меня к ней.

Утро следующего дня встретило нас радостными поздравлениями выпускников. Сбылась мечта курсантов стать кадровыми офицерами. Нас ожидал новый этап жизни – этап офицера, воспитателя, учителя солдат.

Завтрак был необыкновенный. Красиво убранная столовая с плакатами, поздравляющими первый выпуск офицеров, и добрыми пожеланиями на будущее. На столах – цветы и меню, позволяющее выбрать еду.

Столовую посетил и заместитель начальника училища. Он обратился к нам с просьбой получить после приёма пищи офицерское обмундирование. С волнением и в суете я получил причитающиеся мне вещи.

В военторге я купил красивые погоны и с гордостью надел новый мундир, сверкающий блеском начищенных пуговиц и новой портупеей. Все вышли на площадь. Каждый взвод построился напротив трибуны. Все ждали генерала.

Раздался звонкий голос дежурного по училищу. Генерал поднялся на трибуну. Все замерли. Рапорт, команда стоять вольно. После произнесённой речи началось вручение дипломов с погонами и значков. Пять курсантов, окончивших училище с отличием, вызвали первыми. Среди этой пятёрки был и я. Вручённые погоны были некрасивыми. Нам выдали дипломы с отличием и небольшие анкеты по выбору места работы. Последние давали право выбора только курсантам-отличникам.

Командир взвода прикрепил мне значок. Я, стоя перед ним и улыбаясь, вздохнул в себя воздух и робко произнёс:

– Вот он, новоиспечённый офицер.

Мы обнялись, и командир поздравил меня.

Кончилась вся процедура. Все обнимались, целовались, поздравляя друг друга. Посмотрел я на ребят и подумал: а суждено ли нам когда-нибудь встретиться? Сведёт ли меня судьба с товарищами, с которыми я провёл в одном помещении три с лишним года, с которыми так сблизился, сдружился и жил одной семьёй? Перед каждым из нас вырисовывался длинный путь военной службы кадровых офицеров, полный сюрпризов, неожиданностей и опасностей. Перед моими глазами стояли десятки молодых, зелёных офицеров, и дай бог, чтобы я мог предсказать судьбу каждого из них. Этого я сделать не смогу, но могу твёрдо сказать, что армия – это не игрушка, и сохранить себя на этой длинной военной дороге очень непросто.

Вечером состоялся прощальный ужин. Мне вручили направление к месту службы в Киевский округ, ибо хотелось быть поближе к дому. Получил я и три месячные зарплаты.

Вчетвером мы сидели за одним столом и смотрели друг на друга, как бы запечатлевая взглядом каждый образ. Мы пообещали не теряться в процессе службы и при первой возможности начать переписку.

Мы отправились в город отметить этот день как праздник и как расставание. Такой четвёртки, как наша, в училище больше не было. Мне на всю жизнь запомнились, врубились в память мою имена Коли Невмержицкого, Саши Бабенко, Виктора Колесса. Так и останутся эти образы и имена в моей памяти до последних дней моей жизни.

Выпили мы изрядно. Ребята пошли кто куда, а я направился к Ларисе. Открыв дверь и увидев меня впервые пьяным, она ахнула. Раздев меня, уложила в постель. Она спросила меня, где я успел так набраться, и в ответ я поспешил сообщить ей, что с сегодняшнего вечера она имеет дело с офицером. Я много болтал, стараясь быть красноречивым, и получил комплимент.

– Я распрощался с тремя друзьями. А вот что я тебе скажу на прощание, не знаю.

– Ничего не говори, и прощаться не надо. Может, встретимся. Одно хочу тебе сказать, Вадик: чтобы ты всегда был таким, какой ты есть. Таким я хочу помнить тебя всю жизнь. Надумаешь приехать ко мне – дверь всегда открыта, буду ждать.

Ко мне тут же пришли слова Симонова, и я заговорил: