Помню

В одно из посещений семьи Просперов мы завели разговор об отце нашем, Иосифе Виссарионовиче. События в стране развивались так, что евреев поспешили быстро обвинить в смерти «отца», и, как результат, распоясался антисемитизм: тут и там стали слышны крики-проклятия евреям. Украина всегда отличалась своим старанием в отношениях к еврейской нации, и это дало о себе знать. Семья Просперов побаивалась погромов. Но время шло, и, несмотря на то, что кого-то расстреляли, над кем-то поиздевались, «отец» наш вернуться к престолу не сможет, и где-то в глубине души это успокаивало.

Затем – события с Берией. Затем – Маленков. Затем ещё несколько рвавшихся к власти и желающих стать «отцом». И наконец вырвался самый умный, самый мудрый, безгранично дорогой нам Никита Сергеевич Хрущёв. Жить стало намного веселее, жить стало лучше.

Никита стал осуществлять свои реформы – как в армии, так и в народном хозяйстве. Но самой великой заслугой Никиты было разоблачение культа личности Сталина после смерти последнего. Ведь при его жизни некого было разоблачать, все были согласны и с ним, Сталиным, и друг с другом. Идея-то была одна общая, а идейных людей – почти двадцать миллионов. И я не мог понять, чего это вдруг понадобилось разоблачать. Все почти были согласны, кроме тех, относительно немногих, которые томились в тюрьмах или исправительных лагерях. Эти немногие пострадали за то, что не были согласны с вождём нашим, и никто из двадцати миллионов человек, нафаршированных идеями коммунизма, не соизволил хотя бы слегка выступить за них, выслушать их публично.

Нет, этого не было и не могло быть по двум причинам. Во-первых, идейных людей или спрятали, или уничтожили, чтобы духу идейного не было, и за это спасибо светочу нашему. Ну и вместе с людьми упрятали и саму идею. По мнению Иосифа, не может быть двух идей коммунизма. Та идея более идейная, которая исходит лично от него. Во-вторых, созданный вождём карательный аппарат был настолько силён, что сталинские соратники стали призадумываться, какими им лучше быть, и выбрали – все без исключения – покорность и послушание. Такими были все, кто желал остаться при властвующей верхушке государственного аппарата, таким был и Никита наш, человек, который вышел из глубин неизвестной шахты и смог сделать карьеру на почве коммунистических идей, так много ему обещающих. Хитрый, проныра, карьерист, он быстро нанюхал поток развивающихся событий и с лёгкостью, поддакивая и похваляя, продвигался в должностях. Во время Великой Отечественной войны Сталин назначил его армейским командиром. Талант, просто врождённый талант! Да и Сталин сам стал генералиссимусом, и с его именем шли солдаты в бой и погибали. А жаль, лучше бы он погиб с именами на устах всех тех, которых уничтожил, или заключил в лагеря, или отправил в далёкие сибирские ссылки.

Так вот, Никита почувствовал и на сей раз, что фортуна поворачивается к нему лицом. И, используя поддержку таких же проходимцев, как он, выскочил вперёд, сумел занять пост генерального секретаря КПСС и, соответственно, стал руководителем великого, непобедимого коммунистического государства. Во многом помогли ему деятели искусства и культуры. В этом смысле стоит почитать книгу знаменитого советского скульптора Вучетича. Он очень ценил Никиту и как человека, и как партийного деятеля, и, конечно, как талантливого ценителя искусства вообще и скульптуры в частности.

Во время занятий я как-то подорвался и слёг в госпиталь. Врачи определили у меня радикулит. Левая нога моя отказалась подчиняться. Почти месяц пролежал я в госпитале. Очень часто навещали меня друзья и приятели, и однажды принесли они мне письмо от Ляли. Письмо писалось быстро, и по почерку я легко определил её нервозность или волнение. В конце письма Ляля сообщила мне, что ей сделал предложение парень из города Стрый, с которым её познакомили родные. Ляля решила испытать последнюю надежду. Она спрашивала моего разрешения на брак. Стоило мне сказать «нет», и Ляля не вышла бы замуж. Но как бы она ни нравилась мне, мною руководило пятое чувство. Я написал ей письмо и напомнил о нашей договорённости быть друзьями, и не более того. Я пожелал ей счастья и здоровья.

Позже при случайной встрече Прокофьевна рассказала, как Ляля любила меня, как я не сходил с её уст и как она постоянно говорила обо мне. Я объяснил ей, что жениться не собираюсь до тех пор, пока не встану твёрдо на ноги. Другой причины нашей разлуки я придумать не мог. Мы распрощались.

Помню, перед тем как выписаться из госпиталя, я имел беседу с врачом – подполковником, евреем. Он мне сказал тогда:

– Послушай меня, сынок. Никакое лекарство тебя не вылечит, ты должен сам себя лечить. Каждое утро, каждый день и вечер пытайся больше ходить. Делай физические упражнения на брусьях и турнике. Больно будет, а ты терпи и продолжай заниматься. И тогда ты вспомнишь мои слова: выздоровеешь. Ты молодой, и ты можешь это сделать. А теперь собирайся и иди. Я даю тебе освобождение от всех физических работ и занятий. Сам и только сам. И не переставай. Ну счастливо!