Помни меня

Ни один из них не высказывается о Филе Потаскуне презрительно. Это заставляет меня осознать, до какой степени они терпеть не могли Робина. Проводы Фила проходят с гораздо большим почтением, нежели проводы Робина. Практически это погребение викинга. Ничего похожего на прощание с Робином в духе «уберите это дерьмо отсюда».

– Жажда большего – это проклятие нашего века, – кивает Рэв, когда Джо повторяет свой диагноз, объясняя, почему Фил не может примириться с тем, что будет ее постоянным партнером. – Я говорю клиентам: удовлетворенность – чудесная вещь, но благодаря неудовлетворенности продается больше товаров и услуг.

– Да, как подумаешь о тех временах, когда женились на ком-нибудь из соседней деревни, и у тебя были каток для белья и рахит, и все такое. Не нужно было сравнивать и приходить в отчаяние. Да и с кем было сравнивать – разве что с четырьмя беззубыми соседями? – говорит Клем. – А теперь у меня стресс из-за Инстаграма[64]: получается, у всех в мире жизнь лучше, чем у меня. Я уверена, что никто никогда не плел венки и не раскрашивал собственноручно пасхальные яйца, пока не появилась возможность тыкать их мне в нос.

– Ток-шоу Клем Тед! – объявляет Рэв. – Тебе не хватает только шляпки Мадонны и бокала с водой, чтобы отхлебывать из него.

– Я бы это посмотрела, – говорю я, и Джо присоединяется.

– Я понимаю, почему ты любила Фила, – обращается Клем к Джо. – Помните, он рассказывал историю о том, как у него был отходняк, он блевал в доме своей тетушки и зажигал ароматическую свечку? Он был хорошим рассказчиком.

– У юмора убойная сила, – подтверждаю я. Нужно выразить сочувствие, но не перестараться. Иначе Джо может передумать и вернуться к Филу. – Я никогда не могла устоять перед юмором.

– Так вот почему ты встречалась с Робином Макни! – восклицает Рэв, и все хихикают.

– Сейчас я скажу то, чего никогда не говорила, – объявляет Клем, кладя ногу на ногу (на ней канаречно-желтые чулки). – Как вы знаете, я неспособна влюбиться. – Она строит гримасу. – Это потому, что я даже слишком способна на это, но знаю, что тогда мне конец. Это как моя мама и уборка в доме…

Мы вопрошающе смотрим на нее. Мама Клем помешана на чистоте до такой степени, что мы подозреваем расстройство.

– Так вот вам правда: мама говорит, что на самом деле ей лень убирать.

Теперь у нас скептическое выражение лица.

– Это правда! Посмотрели бы вы на нее в номере отеля! Мгновенно превращается в сибаритку. Дома она драит полы до блеска, все должно быть на своих местах. Потому что, если она расслабится, рухнет мир и ее детей заберет социальная служба. Она ведет непрекращающийся смертный бой со своей истинной натурой. Ну, то же самое у меня с мужчинами. На самом деле я безвольная дурочка, которая сделает что угодно для своего мужчины. Поэтому я очень осторожна, чтобы не нарваться на мерзавца. А если нарываюсь, то сразу же срабатывает защитный рефлекс. Я вышвыриваю его, не успеет он и глазом моргнуть.

Рэв задумчиво потирает подбородок и поправляет шарф. Он единственный из всех, кого я знаю, кто носит шарф в помещении, в качестве аксессуара.

– А вдруг ты упускаешь кого-то, с кем была бы счастлива? – спрашивает Джо.

– Может быть. Но, вообще-то, не думаю, что существует Мужчина-Который-Мне-Нужен. Ладно, подождем до тех пор, когда будет похоже на то, что он объявился.

– Гм-м, не самый надежный план. Но должен сказать, что у меня дела не лучше, – говорит Рэв. – Интернет-свидания – это все равно что стрельба из рогатки в луну. – Он вздыхает. – Все, что я хочу – это артистичная женщина, которая любит путешествовать и умеет уверенно носить красную трильби[65], у которой ум, как стальной капкан, и которая свободно говорит на нескольких языках. В этом нет ничего невозможного, учитывая длину моего…

Клем кричит:

– Ради бога, нет!

– …длину моего поиска! Моего поиска!

– Идеальная женщина для тебя, Рэв, это Принс, – говорит Клем. – Только если бы он не был мужчиной и не умер.

– Да, верно. Это действительно препятствия. Но без них не обходится ни один любовный роман.

Сейчас смеется даже Клем.

– А как насчет тебя, Джордж? – Рэв смотрит на меня глазками-бусинками. – Кто будет преемником мистера Макни?

– Что-то горит? – осведомляюсь я.

– Ой, мусака! – вопит Джо и бросается на кухню.

Несколько минут спустя мы уже подцепляем на вилку кусочки мяса. Не хочется быть неблагодарной, но у этого греческого блюда какой-то своеобразный вкус.

– Тут мало калорий, – поясняет Джо. – Йогурт. Фарш из индейки.

При этих словах Клем начинает есть с еще большим энтузиазмом, а у нас с Рэвом округляются глаза.

– Потрясающе, – говорит Рэв, и я, покривив душой, подтверждаю.

– Давайте подытожим наши изыскания, – предлагает Клем. – Джо рвет с мужчиной, у которого фобия на обязательства. У меня фобия на обязательства, но не хватает того, на кого можно было бы направить эту фобию. Рэв слишком уж разборчив. А как насчет тебя, Джордж? Каков твой роковой недостаток, который стоит между тобой и твоим счастьем?

Теперь меня не спасет никакая подгорающая пища. Я невнятно бормочу:

– Не знаю.