Помни имя своё!

– Хорошо. Скажи отец – слушаю. Мне это самому надо. Понимаешь, самому.

Мулла пристально посмотрел на сидящего перед ним человека.

– Жаль мне вас.

– Да уж…

– Ты не дослушал. Я ведь историк… в университете преподавал. Как вам, русским – удалось столько земли под себя подгрести. Вот, подумай просто – как? Ведь тут другие народы жили. Как силой такую планиду захватить? Вопрос такой себе не задавал? Вижу что нет… а я задавал. Вы, русские шли – и справедливость несли. У вас – вера была. Вы – людям правду несли, пусть они и не слушали, а вы – несли. А сейчас? А сейчас нет ничего, не верите вы ни во что, к добру не стремитесь – кто себя водкой убивает, а кто посильнее – берет автомат и убивает других. Я тех, кто харам в твоем городе творил не оправдаю… нет этому оправдания. Но понять тех, кто это сделал – понимаю. Как всех своих учеников – понимаю? Ты не задумывался, почему все больше русских к нам идет? Ну, ладно… башкиры, татары, но – русских. Потому что сейчас мы – правду несем.

Котов выругался

– Что хочешь скажи, но это так. Среди нас – все больше и больше русских. Потому что они с несправедливостью борются. Что они видят вокруг себя? Власть – ворует. Другие – зарабатывают… то что вы, русские друг с другом делаете – ни один башкир такого со своим не сделает. А у нас – справедливость. У нас все – друг другу братья.

Котов мрачно усмехнулся

– У нас – тоже.

– Знаю. Вас я тоже не виню, вы тоже народ, пусть и заблудший. И свое не отдаете, это достойно уважения. Но вы – за свое держитесь, просто потому что это сейчас ваше. Стреляете, убиваете. Вот сейчас – готовитесь убивать. А подумай – за что ты будешь убивать? Есть за тобой правда? У себя в душе ответ поищи.

– Правда? – с холодной злобой говорил Котов – какую же правду вы людям несете? Какую справедливость? Ту что в мешке с героином?

– Движение Талибан вешало наркоторговцев.

– Прошли те времена. Теперь – и сами сеют и приторговывают и охраняют. На джихад деньги пилят. Напомнить, что недавно в Москве произошло? Пятеро – ребенка об угол головой и в кусты. Мать изнасиловали все вместе. Это справедливость? Или то что нас, русских, в мясо – здесь справедливость? Да мне она нахрен не нужна, справедливость. Справедливость только в одном – держаться своих, чужие – только отвернись – заточку в бок. Ну, так в чем справедливость?

– Когда пришло к вам время наказания в первый раз за сотворённые вами бесчинства и несправедливость, Мы ниспослали на вас Своих рабов, сильных, обладающих большой мощью, которые прошлись по всем местам и проникли в каждое жилище, чтобы убить вас. Так было выполнено Наше обещание наказать вас[29]. Это сказано про нас. Про умму. Велики наши грехи – и Аллах карает нас. Вашей рукой.

– К чему это?

– Страшный суд грядет! – строго сказал старик – а тогда грехи каждого взвесятся и каждый – получит по делам его. И вы, и мы… Аллаху все равно, он будет судить по делам. Вот и все, чему я могу тебя научить.

Башкортостан, Россия. Управление ФСБ по РБ. Уфа, ул. Крупской 19. Утро 29 июля 2015 года

Телефон – зазвонил намного быстрее, чем предполагал Башлыков. В отличие от остальных – он не скрывал номер своего сотового и не отключал его, как только закончил разговор. Ему нужна была легальная связь. Он был единственным хрупким мостиком между тем миром и этим, между страшным, грязным, кровавым миром подполья, где вцепились, вгрызлись друг в друга молодые парни и мужики, которым некуда отступать – и этим миром. Миром, где люди ходят на работу, которую ненавидят, чтобы купить барахло, которое им и нахрен не нужно. Мир где платят за ипотеку и выгуливают по утрам собаку, где ищут мясо подешевле, где твою жизнь не может оборвать выстрел снайпера из засады и где тебя наверное – не забьют насмерть в отделении. Впрочем, тот мир, грязный и страшный – все активнее предпринимал попытки прорваться в этот мир. Плотина текла во многих уже местах – и самые прозорливые уже строили башни, чтобы спастись от потопа…

– На связи – ответил Башлыков

– Вы что, о…ли? – в трубке раздался резкий фальцет Онищенко.

– Ты о чем?

– Ты где?

– Я? Около бизнес – центра, на стоянке. Пешком дойдешь.

– Жди. Я буду.

Башлыков нажал на кнопку отбоя и начал ждать, пока его арестуют…

* * *

Онищенко ввалился в машину как медведь, несмотря на его скромные размеры – именно так, едва не оторвав дверь, тяжело плюхнувшись на сидение. На носу у него – была пластиковая накладка, лицо заклеено пластырем – но было видно и так.

Неслабо я ему врезал…

– Вы совсем о…ли?

– Ты о чем?

Онищенко – это было видно! – хотел его ударить, но не посмел… битый. И в машине не размахнешься.

– Я о том, что произошло в Октябрьском. Ты знаешь, что ночью два отделения сожгли? И это только начало!

– А что произошло в Октябрьском?

– Ладно… – зловеще сказал Онищенко – сам напросился…

Башлыков не увидел никакого знака – но тут боковое стекло машины с его стороны будто взорвалось. Рука в черной перчатке рванула дверь, потащила его из машины…

– Из машины! На землю!