Помни имя своё!

Сытый лязг железа, жаждущего напиться крови, забрать чью-то жизнь. Затворы досылают патроны в патронники, встают на место…

– Готовность! – скомандовал Котов

Проверить. Попрыгать. Хлопок по плечу.

– Значит, работаем. Тема, бери винтовку, на крышу машины – секи подходы. Остальные – за мной.

– Есть. Есть.

– Колун – блокируешь улицу. Работаешь гладким, нарез – в крайнем случае.

Глушитель на нарез только один, у того же Котова. Но его лучше не светить. Если всерьез начнется – то нарез засветится, а вот гладкое… пойди, докажи из чего стреляли. А светиться не хочется, хоть и беспредел кругом…

– Есть.

– Малой – здесь. С Колуном. Охраняете машины, смотрите по трассе. Увидите что – тоном отсигналите.

– Есть.

Посмотрел на экранчик телефона – звонка нет. Чего и следовало ожидать. Башлыков все-таки дураком был… набитым. Возможно – в живых уже нет ни Скворца с ребятами ни его самого. Это же… душня, только тихая.

– Работаем под ФСБ.

В Ижевске – они много чего отрабатывали, бегали как лоси по территории Металлургического завода Ижмаш, на котором последний лист стали больше десяти лет назад прокатали. Но это – там, а здесь… черт знает, как покатит.

– И… не мочить направо – налево. Иначе и Скворца…

Сказал – самому мерзко стало. Они на своей земле, б…! Не на чужой, на своей! Но и жизнь такова, что или так… или рожей об косяк. Не получается по-другому, в общем.

Солнце падало за горизонт, по земле поползли длинные, черные тени. Ночь как змея поползла по земле – здесь, в башкирской степи это было не просто удачное, поэтическое выражение. Наступление ночи – было видно, оно ощущалось, тени и в самом деле ползли по земле как длинные черные бесплотные змеи.

Забор был шикарным, как минимум в два кирпича шириной, а то и в три, с широкими, ложеными квадратом колоннами. В таком заборе – не было никакой нужды, кроме одной – показать богатство хозяина. Здесь, из того кирпича, который маханули на забор – можно было еще два дома выстроить.

Тихо приставили лестницу, Котов полез наверх. У него было ружье с глушителем и никто не знал, как с ним обращаться лучше, чем он сам. У такого ружья другой баланс, надо чтобы руки к нему привыкли…

Собака уже мчалась… она не рычала и не лаяла, отличная охранная собака, мохнатая, по пояс человеку. Котов выстрелил – раз, два – собака визгнула и успокоилась. Через стену – лезли уже другие…

* * *

Дом. Тесные для такой махины коридоры, темнота. Самое хреновое – вместо дверей какие-то плотные занавеси и не видно ни хрена и пуля – прошибет как копье – паучью сеть. Очень осторожно надо около таких вот «дверей».

Крик, визг… Кто был в Афганистане и в Чечне знает, что это такое. Тут, как и положено мусульманам, проживало целое семейство. Много баб и еще больше – детей. Бабы черные как вороны, крикливые, шумные. Цепкие. Дети – не лучше. Крик, визг на непонятном языке, удары – что баба, что ребенок сильно не ударят, но подобраться вплотную и выстрелить или сорвать чеку с гранаты – запросто. Кто из них погибнет при этом – плевать, они фанатичны, не рассуждают лишний раз, с ними невозможно договориться. Они ненавидят – на самом деле ненавидят, в России начала двадцать первого века это чувство редко встречается – кристально чистая, ничем не замутненная ненависть. А тут – ненавидят. Они – чужие.

– Тема! Собери все в комнату! Гони их, б…

– Что здесь происходит?

Котов повернулся

– ФСБ. Вы то нам и нужны…

* * *

Духовный лидер ваххабитов и салафитов Башкирии оказался совсем не таким, каким его представлял Котов. Высокий, ростом с него благообразный и крепкий старик, лет семидесяти, с седыми волосами, средней длины седой бородой и умными, понимающими глазами. Котов совсем не хотел убивать его. И не был уверен, что сможет это сделать, когда будет нужно. Скворец – он убил бы. Потому что был в Чечне. А он, Котов, нет – и в этом разница. Только непонятно – делает ли это его плохим русским – или нет? Наверное, нет – а с другой стороны – эти то не стесняются. Детей убивают, стариков… всех.

Котов остро ощущал свою беспомощность. Лучший (гражданский) стрелок в их небольшой группе, бывший контрразведчик – у него не было чисто военного опыта, опыта командования людьми. Того опыта, который был у Скворца. За Скворцом – люди шли потому, что это был… Командир. Именно так – с большой буквы К. Котов командиром не был – но Скворца и братьев надо было вытаскивать и кроме него – сделать это было некому. Все остальные тоже это понимали – лучше, чем Котов продумать операцию не мог никто.