Помещик. Том 1. Сирота

— Как-то я заметил, что листья, слетающие с деревьев, иной раз, пролетая над костром, устремляются вверх. Меня это сильно заинтересовало. Ведь как так? Все падает на землю, а они взлетают вверх. Я начал специально их кидать и наблюдать. И это оказалось не случайность. Получалось, что воздух, когда нагревался, устремлялся вверх. Но что приходило на его место? Я предположил, что другой воздух. Ведь если черпнуть воды из речки, то река тут же смыкается, заполняя пустоты.

— А как связаны река и воздух? — без тени юродства поинтересовался отец Геннадий.

— Не ведаю. Но мне показалось, что воздух — это что-то похожее на воду, только намного легче и… жиже что ли. Ведь если воду кипятить, то она выкипает, уходя вверх паром.

— Любопытно, — кивнул священник. — Продолжай.

— И тогда я подумал, что если дуть на огонь больше, то он и разгорится ярче. А вокруг огонька горячо. Вокруг огонька, стало бы, должно не хватать воздуха, который постоянно убегает наверх. Но откуда приходит другой? С боков. Но по мере приближения он также нагревается и опять-таки убегает вверх. Из чего я сделал вывод — огонек задыхается, оттого и горит так слабо.

— И ты решил сделать дырочки снизу? Так, чтобы огонек дышал свежим воздухом, приходящим через лампу?

— Истинно так. Я попробовал и у меня все получилось. Получилось, что, убегая вверх, горячий воздух, сосал из этих дырочек свежий, более холодный. Как вы видите — ничего сложного…

— Ничего? — усмехнулся отец Геннадий и начал прохаживаться. — Я много раз видел, как листья улетали вверх, пролетая над костром. Я сам раздувал огонь, чтобы тот лучше разгорелся и видел, что кузнецы особливо дуют мехами в горн, чтобы жара больше. Но мне и в голову не приходило ничего подобного.

— Случайность, — пожал плечами Андрейка. — Я юн и любопытен.

— А печь, о которой сказывал отец Афанасий, тоже связана с этим наблюдением?

— Да, но не только. Печь удалась скорее случайно. Оказалось, что если разжечь костер в основании трубы, то дым станет убегать в нее. И чем выше уходит труба, тем бодрее он туда побежит. Почему? Не ведаю.

— Интересно, очень интересно… — вышагивая по храму пробормотал отец Геннадий. — А как ты сделал так, чтобы внутри землянки стало тепло?

— Дым горячий. Если топить не сильно, но долго, то он разогревает камни, которых касается. Я сделал трубу змейкой и положил ее на пол. По такой трубе дыму бежать долго, поэтому он хорошо нагревает камни, которых касается. А потом, в конце, поставил торчком вторую трубу — прямую, уходящую в небо. Которая дым и сосала.

— И все?

— И все. Видите — никаких особых секретов и сложностей.

— Никаких особых секретов?! Ха! — не выдержал отец Геннадий. — Да если бы я о том ведал, то разве давился бы дымом столько лет?! О Боже! Отрок! Ты разве не соображаешь, что ты удумал?

— Нет, — максимально изображая искренность, ответил Андрейка.

— Боже-боже… — покачал головой отец Геннадий. — У тебя светлая голова! Но Боже, какая же она бестолковая!

— Сын мой, — с вполне благожелательной улыбкой произнес отец Афанасий. — А ты не верил… ты не доверял.

Парень промолчал.

Ему не хотелось напоминать священнику тот факт, что вообще-то они договаривались о другом. И что он, воспользовался моментом и дал ему куда меньше, чем они даже во второй раз уславливались. Просто потому, что не время и не место. Да и если бы отец Афанасий не вмешался, то парень оказался бы в крайне щекотливой ситуации. Тут и долговая кабала завязывающая его напрямую на воеводу, и женитьба на девушке, которая почти наверняка станет его ненавидеть… и получение «в нагрузку» тещу с не менее добрым отношением. Да и вообще — теперь ни одна собака не посмеет попенять его в том, что он убил Петра и вообще был неправ в том конфликте.

Так или иначе, но парень был доволен. Не так, как он хотел, но ситуация более-менее разрешилась. Оставалось теперь верстание пройти и начинать обживаться.

— Приглашаю тебя погостить в моем доме, — меж тем продолжил Афанасий, хитро прищурившись. — Тебе все равно останавливаться негде.

— А холопы мои?

— Их тоже тащи. Найдем где уложить. Но сначала из реки вылавливай иди. Они до сих пор там барахтаются на лодке и никого к себе не подпускают. Сказывают, что только тебе подчиняются…

[1] Имеется в виду храм Благовещения Пресвятой Богородицы.

[2] Ябедничество по судебнику 1497 года называлось особым видом корыстного преступления, сродни мошенничеству, а также злостному вымогательству, сопряженному нередко с откровенным насилием и ложными обвинениями. Наравне с душегубством (убийством) являлось наиболее тяжким видом преступления против личности.

[3] Штраф в 4 рубля прописан в синхронных грамотах как наказание за первое убийство. А так как ябедничество к нему приравнивалось по тяжести, то и за него столько поставлено.

Часть 3. Глава 6

Глава 6

1553 год, 5 мая, Тула